Приключения менеджера. Война - [18]

Он был одет в пеструю юбку и накидку из выделанной кожи. Его наряд был богато украшен перьями, боевыми трещотками и шкурами животных, указывающих на принадлежность к определенному импи (клану), голову его венчал пышный головной убор из перьев марабу. Вооружен он был обычно для зулуса – длинный щит из сыромятных шкур и ассегай, с длинным и широким лезвием. К древку из красного дерева наконечник крепился медной проволокой и грубым черным волосом из слоновьего хвоста. Голову мужчины охватывал черный и твердый, как камень, обруч индуны (старейшины), сделанный из глины и смолы и навсегда вплетенный в волосы. Этот символ власти у зулусов. Мне лично этот обычай кажется омерзительным, так как, похоже, что смола навсегда въелась в волосы, подобно жевательной резинке, и теперь нужно только бриться налысо. Да и свою голову этот товарищ, не мыл, наверное, с детства. Остальные четверо зулусов одеты и вооружены были приблизительно так же, только намного беднее и без обручей. Я заметил, что щиты у всех пятерых были красного цвета, наверное, они награбили в басутской деревне запасы краски и украсили их.

Ваш отец, отдал мне Ваши тела и души на пять лет. Теперь я буду кормить Вас, и приказывать Вам. Слушаться меня, беспрекословно – произнес я заготовленную речь.

Хаму немного знал английский и перевел воинам, они, что-то прокричали и вскинули вверх свои ассегаи. Понятно, они счастливы услужить Мкопане, а заодно и мне.

Где-то поблизости вскрикнула и зарыдала в темноте гиена, привлеченная огнем и запахом пищи. Далее где-то в долине охотились львы, продвигаясь навстречу восходящей луне: они не рычали, чтобы не вспугнуть добычу, а хрипло покашливали, перекликаясь, друг с другом. Дикая природа, казалось, была полна скрытых опасностей, особенно для человека. Похоже на заповедник, на равнине буры уже истребили всех опасных хищников, что бы те ни мешали пастись их скоту, а здесь басуты пустили дело на самотек. Любопытно, что в древности львы водились в Европе, Азии и Африке, но потом их почти везде истребили, так как они мешали жить людям. Кроме конечно Африки, но не думаю, что негры рассчитывают сейчас на толпы туристов.

Еще дважды басуты пытались перехватить наш отряд в пути до границы, но вовремя обнаруженные дозорными, они отступали под нашим ружейным огнем, потеряв два десятка своих воинов. Уже у самой границы мы чуть было не понесли ощутимые потери. Диверсионная группа басутов, заранее залегла в засаде, рассчитывая, что кто-то из нашего лагеря отлучится в туалет. Наши молодые буры, вдвоем, страхуя друг друга, с оружием в руках, далеко отлучились в кусты, и тут же начался переполох. Впрочем, все обошлось относительно хорошо. Один из наших юных буров был легко ранен, а один из нападавших басутов убит. В тот день мы уже начали страдать от голода, у нас оставался с собой только неприкосновенный запас продуктов, а басуты без устали гнались по нашим следам. К счастью нам попалась заброшенная плантация мучного дерева, мы быстро утолили свой голод его недозрелыми плодами, а затем без промедления продолжили свой путь. Наконец, воображаемая линия фронтира осталась позади. Далее за границей земель басутов, после пересечения пограничной речки, уже началась сухая степь, поросшая мелким кустарником, и пешие воины басутов не смогут преследовать наш отряд, так что наша эпопея с походом на бусутов счастливо завершена. Мои же зулусы относительно легко выдерживали наш темп передвижения, они бежали рядом с всадниками, схватившись за стремена запасных лошадей, ездить верхом эти африканцы не умели.

ГЛАВА 7

Вскоре мы попрощались с нашими проводниками. Старые буры явно были довольны нашим удачным походом – еще бы было истреблено более полутысячи черных воинов. Силы басутов были серьезно ослаблены, особенно если брать в расчет ничтожную численность нашего отряда.

Если, что зовите нас снова, мы всегда готовы- попрощался с нами Дитрих, когда мы расставались у знакомой фермы. Ян как всегда, кивком головы подтвердил слова своего друга.

И мы снова устремились на север по плоской невзрачной местности, поросшей низким кустарником, где можно заметить с расстояния превышающего десять километров любою бурскую ферму, выглядящую, словно призрачный мираж посреди пустыни. Я торопился, и мы нигде старались надолго не останавливаться, только что бы подкрепить свои силы и дать отдых своим лошадям. Неясные дурные предчувствия гнали меня вперед. Когда наступали сумерки, на привалах мы смотрели на вечернее небо, покрытое светло-лиловыми облаками, ели жареное мясо с толстым слоем желтого жира, потом пили кофе с бренди. Мы обменивались с хозяевами встречных ферм новостями, но этот неторопливый разговор постепенно сменялся удовлетворенным молчанием, потому что наступала ночь и все уже очень устали. Мы долго сидели и глядели на огонь наших костров, слишком усталые, чтобы встать и отправиться в постель.

Мои зулусы еле выдерживали наш темп передвижения и почти совсем выбились из сил, их гибкие фигуры исхудали, а босые ноги стерлись в кровь и покрылись лопнувшими волдырями. В конце концов, мне надоело, что они задерживают скорость движения нашего отряда, и я просто-напросто приказал их привязать к седлам наших заводных коней, не слушая никаких возражений. Если уж сумели убивать младенцев, то и скачка им особо не повредит. Как говорят, любишь медок, люби и холодок.