Приключения мальчика с собакой - [71]

– Ну, слава богам! – вздохнула вилика, поднимая меч. – А я уж боялась приступиться к тебе – такой ты стоял мрачный. Все обойдется, не думай ни о чем.

Быстро умывшись, вилик поспешил к эргастулуму.

Более ста рабов стояли полукругом, в центре которого возвышался столб для бичеваний. Усталые после работы, они переминались с ноги на ногу, презрительно поглядывая на Мардония и Долговязого.

Глава 3. Бунт

Наступил час экзекуции. Мардоний взял двух рабов и отправился за Клеоном. Он боялся, что мальчишка будет сопротивляться и одному ему с ним не справиться. Раны от укусов Льва ныли, но Мардоний старался глядеть бодро, чтобы хозяин не приказал кому-нибудь другому бичевать мальчишку.

К его удивлению, Клеон поднялся по первому слову и послушно двинулся к выходу.

Выйдя из темного подвала, Мардоний разглядел, что мальчик умыт и причесан, и с неудовольствием подумал о своей оплошности:*«И как это я забыл, что Билитис помешана на чистоте… Надо было предупредить ее, чтобы не отмывала грязь и кровь с лица мальчишки. Когда мы его запирали в эргастул, он больше походил на преступника».

Увидев столб и множество людей, собравшихся во дворе, Клеон подумал, что теперь уж никто не сможет ему помочь. Он опустил голову, стыдясь устремленных на него глаз.

Подведя Клеона к столбу, Мардоний стащил с него тунику. Мальчику показалось, будто сотни взглядов вонзились в его обнаженную спину. Ему уже слышался свист бича, он чувствовал, как вспухает на коже кровавый рубец… От унизительной мысли, что он не выдержит и будет на глазах толпы корчиться под ударами бича, у Клеона на глаза навернулись слезы. Но по рядам собравшихся пронесся еле слышный ропот. Клеон поднял голову, прислушиваясь. Надсмотрщики тревожно переглянулись. Но рабы уже умолкли: из сада выходил Станиен в сопровождении Хризостома и слуг. При виде хозяина Клеон рванулся, и в тело его впились веревки.

Хозяин опустился на ложе за спиной Клеона. Мардоний, прихрамывая, подошел к Станиену:

– Можно начинать, господин?

– Пусть сперва вилик объяснит им, – кивнул в сторону собравшихся Станиен, – потом начнешь ты. – Он махнул вилику, и Сильвин, побледнев, вышел на середину площадки.

С трудом выдавливая слова и стараясь не глядеть на собравшихся, он обратился к рабам:

– Господин повелел, чтобы все видели, как будет наказан тот, кто, подобно этому сицилийцу, решится бежать в шайку рабов, восставших против Республики. Кроме того, старший пастух обвиняет его в краже ягнят…

– Он невиновен… – прокатился по рядам глухой ропот.

Клеон, с болью слушавший вилика, вздрогнул от радости:

«Они знают! Кузнец им рассказал!.. Они защитят меня!»

Александр, боясь отца, остался в доме. Он высунулся в окно, чтобы лучше видеть, как по рядам заметались надсмотрщики, и приподнялся на ложе хозяин, а Мардоний втянул голову в плечи, словно ожидая удара… Но вот, повысив голос, снова заговорил его отец, и Александр насторожился.

– Сицилиец воровал ягнят. Это еще увеличивает его вину, – добавил вилик.

«Как ему не стыдно! – возмутился Александр. – Он же знает правду!»

– Он невиновен… – снова раздались возгласы в задних рядах, куда не успели добраться надсмотрщики.

– Я невиновен, – громко сказал Клеон. – Боги свидетели: никогда не брал я чужого.

Стараясь заглушить его слова, Мардоний выкрикнул:

– Здесь есть живой свидетель! Второй пастух этой сотни! Честный, правдивый малый. Он первый заметил воровство. Дозволь говорить ему, господин.

Станиен уже раскаивался, что пренебрег советами Луция, Хризостома и вилика, и теперь, услышав, что против сицилийца есть второй свидетель, обрадовался: сейчас этот пастух все расскажет, и рабы успокоятся. Только не надо отступать перед ними.

– Пусть говорит, – кивнул он, стараясь казаться хладнокровным.

– Эй, Долговязый! – позвал Мардоний.

Клеон закрыл глаза и прижался лицом к столбу: «Долговязый заодно со старшим… Видно, так было с самого начала… а я не понимал… Неужели рабы им поверят?»

– Когда вилик послал меня к Мардонию, – начал рыжий пастух, – он дал мне собаку…

– Говори о том, как на пастбище пришел сицилиец, а' не ты, – подсказал Мардоний.

Отмахнувшись от него, Долговязый продолжал:

– А старший пастух сказал, что собака больна, и увел ее…

– Он говорит не то! – крикнул Мардоний. – Прикажи ему говорить о сицилийце, господин!

– Говори о сицилий… – начал было Станиен, но его слова заглушила скороговорка Долговязого, который зачастил так, что все, кто знал ленивого пастуха, диву дались.

– …А потом сказал, будто бросил собаку волкам, – торопливо сыпал Долговязый, глотая концы фраз, – чтобы спастись самому. А у меня стали пропадать ягнята… и овцы… а он ругался… почему не смотрю… волки дерут овец… А я смотрел… Ни одной обглоданной косточки… И волки не выли… И следов не было…

– Лентяй и лгун! – завопил Мардоний. – Не слушай его, господин! Они, видно, стакнулись. Наверное, и воровали вместе. Может, он только из трусости не убежал в шайку Спартака!

Станиен с той минуты, как Долговязый перебил его, сидел, выпучив глаза, и понимал только одно: рабы недопустимо распустились, и виноват в этом вилик.

– К столбу и этого! – прохрипел он, приходя в бешенство от дерзости рыжего пастуха.