Приключения мальчика с собакой - [68]

Александр широко раскрыл глаза, услышав, что какой-то приезжий так бесцеремонно обзывает его хозяина толстяком.

– Но, в таком случае, я, кажется, знаю твоего друга! – живо сказал юноша. – Германик, выйди-ка, посмотри, что это за люди спускаются с перевала. Уж не Хризостом ли?…

Германик вышел на порог и из-под руки стал вглядываться в приближающийся караван.

– О господин! – Александр умоляюще сложил руки. – Дай мне твою лошадь! Она тебе сейчас не нужна, а я мигом промчусь к отцу и прискачу обратно.

– Да, это домоправитель, – подтвердил кузнец.

– А ты говорил, что он приедет только к вечеру! – с досадой крикнул юноша. – Как же теперь быть?

Германик виновато развел руками. К юноше подъехал его спутник.

– Тшш… Спокойнее, господин… – многозначительно взглянув на юношу, сказал он. – Поспешим домой – мы ведь покончили здесь со всеми делами.

Александр коснулся маленькой ноги всадника:

– Господин…

– Ну что ты пристал, мальчуган! – рассердился юноша. – Мне надо ехать. Садись сзади, я подвезу тебя.

Караван Хризостома приближался. Кастик вылез из петориты и стал запрягать лошадей. Александр опасался попасться на глаза Хризостому. Но неужели предоставить Клеона его участи?…

– Не задерживай нас, я спешу! – Юноша лукаво подмигнул Александру. – Я обязательно приеду и выкуплю твоего друга у толстяка Станиена.

Часть четвертая

Глава 1. Возвращение вилика

Александр и Береника стояли рядом, опершись о перила террасы, выходящей на дорогу.

– Как я рад, что Лев жив! – сказал Александр. – Не понимаю только, откуда у тебя взялись силы, чтобы дотащить его до пастбища! Сознайся: тебе кто-нибудь помогал?

Береника покраснела. Она не любила лгать, но ей не хотелось говорить, что ей помог Гефест.

– Ну, помогал… Ну конечно, помогал… Один мой друг… – Видя, что брат хитро прищурился, она зарделась еще больше, и чтобы избежать расспросов, быстро заговорила: – Льва спрятали пока на пастбище. Ночью мы вместе пойдем за Львом и спрячем его еще лучше… Странно, что юноша, которого ты встретил на дороге, так долго не едет… Он очень молод?

– Видно, что еще ни разу не касался бритвой щек.

– Ну, значит, его не пустила мать… И почему ты не поговорил с Хризостомом? – посетовала девушка.

– Сама бы пошла и поговорила! – огрызнулся Александр. – Посмотрела бы ты, как он спешил к господину! Он и слушать меня не стал бы. Вот выйдет от хозяина, тогда скажу.

Он хмурился и кусал губы, волнуясь, что ничего еще не сделано для Клеона, а день близится к концу и с ним приближается час экзекуции. Понимая огорчение брата, Береника умолкла.

Не зная, откуда мог появиться юноша, с которым Александр повстречался у кузницы, брат и сестра смотрели то в одну сторону, то в другую. По всем тропинкам, закончив дневной труд, возвращались на виллу усталые рабы. Только дорога к кузнице Германика была пустынна, как серая река среди зеленых берегов.

– Кто-то едет! – вдруг сказал Александр, указывая на розовато-серое облако, появившееся на этой дороге. – Только это не он: он проехал домой мимо нашей виллы туда… – Александр кивнул в сторону деревни.

Несколько минут брат и сестра наблюдали, как облако пыли растет…

– Это, кажется, отец. Иди встречай его.

Александр побежал открывать ворота.

Сойдя с лошади, Сильвин, вопреки обыкновению, не приласкал сына.

– Все благополучно? – отрывисто спросил он, передавая поводья Александру.

– Ох, нет! – Тут же, у ворот, Александр пересказал отцу все происшествия сегодняшнего дня.

Слушая сына, Сильвин неодобрительно покачал головой. «В такое время, – думал он, – надо быть осторожнее. Хозяин уж слишком жесток с людьми, а подчас и несправедлив».

– Люди уже вернулись с полей? – спросил он. – Ужинают?

– Да.

– Сведи лошадь в конюшню. Я доложу господину о делах, потом расскажешь мне все еще раз, более подробно.

– Отец, попроси его простить Клеона. Клянусь богами, ни в чем сицилиец не виноват!

– Не мое дело вмешиваться в распоряжения господина. Но, если придется к слову, попрошу, – пообещал Сильвин.

Александр разочарованно посмотрел вслед отцу. «Германик прав: он не попросит. Он это сказал просто так, чтобы утешить меня, – думал мальчик, ведя лошадь. – Да, видно, случилось что-то недоброе: даже не забежал домой умыться, а как был, весь в пыли, пошел к хозяину».

Солнце уже садилось, и Александр, передав конюху лошадь, пошел посмотреть, как идут приготовления к экзекуции. Втайне он надеялся, что боги не допустят несправедливости и предотвратят наказание невиновного: они могли бы, например, вывернуть столб, к которому привязывают раба при бичевании, или Зевс мог бы послать в Мардония свою смертоносную стрелу… Тогда хозяин понял бы, на чьей стороне правда, и отменил бы экзекуцию, боясь разгневать богов еще больше.

Но перед эргастулумом все было, как обычно, если не считать мягкого ложа, поставленного для Станиена неподалеку от столба. Мардоний, хоть и прихрамывая после схватки со Львом, расхаживал с таким довольным видом, словно его отпустили на волю. Очевидно, боги не хотели заниматься делами рабов, и Александр обратился с мольбой к ларам:

«О лары, покровители этого дома! Превратите Мардония, старшего пастуха, в хорька!.. Он вор и кровопийца. Пошлите ему мучительную смерть! За это я принесу вам в жертву своего лучшего голубя, белого и легкого, как пушинка… того, что летает вожаком в стае. Я не пожалел бы для вас и козла, но у меня его нет».