Приключения мальчика меньше пальчика - [10]
У него были крылья такие же твердые и жесткие, как и у жука. Вероятно, под ними прятались, также как у жука, другие крылья, нежные да пленчатые, на которых он может летать. Ведь если высохнет этот пруд, не умирать же ему здесь? Наверное, полетит тогда разыскивать другой такой же пруд, спокойный да широкий.
По-видимому, весь он был жесткий да твердый. Но по общему облику он скорее напоминал клопа, чем жука.
Рассмотревши его, я тотчас вспомнил, что это и есть так называемый водяной паук. Все почему-то его так называют. И никому не придет в голову сосчитать, что у него всего только шесть ног, между тем как у каждого паука их восемь.
Вспомнил я также, что я где-то читывал про этого водяного скорохода. Вспомнил, что настоящее название ему — водомерка, и что она, действительно, есть клоп, похожий и на постельного, и на цветочного клопа.
Но пока я сидел да вспоминал, мой водяной клоп взмахнул всеми шестью лапами, скользнул мимо моего листа и отправился путешествовать дальше по всему пруду. Я же, как был, так и остался по-прежнему на своем необитаемом, да еще плавучем острове. По-прежнему сидел я на нем недвижимо да глядел на берег, на который я никак не мог попасть.
Что, если придется мне просидеть здесь несколько дней и помереть голодной смертью? Ведь если и придет кто-нибудь сюда к этому пруду, то он не заметит меня, такого крохотного. Весь я теперь ростом с муху. А кто же заметит с берега муху, которая сидит где-то среди пруда на зеленом листе кувшинки?
От этой мысли мне стало так грустно, что я готов был расплакаться. Но плакать мне было стыдно, потому что я хотел делать наблюдения над жизнью насекомых.
— Так буду же терпеть, пока можно, и ждать какого-нибудь счастливого случая! Случай, говорят, всегда приходит к тому, кто умеет ждать.
С горя я лег теперь на спину на своем зеленом ложе и стал смотреть в небо. Там высоко плыли белые кудрявые облачка и то расплывались, изменяли свою фигуру, то таяли совсем и исчезали. А ниже реяли ласточки да стрижи. И так им было привольно в этом воздушном просторе! Невольно я позавидовал им и пожалел, что все люди от природы — такие толстые, большие да тяжелые. Если бы они стали такими маленькими да легкими, каким стал теперь я, они скоро научились бы летать по воздуху.
Пока я мечтал об этом, я не заметил, как у меня почти под самым ухом что-то затрепыхалось. Я вскочил на ноги и увидал летящего дракона. Он был так велик, что тень от него упала на меня и мне показалось, что солнце вдруг затмилось. Вероятно, он хотел присесть на том стебле тростника, на котором сидел комар, но ему показалось неудобным и он затрепыхал крыльями и опять улетел в высь. Я со страхом и удивлением проводил его глазами, пока он не исчез из виду.
Сначала я очень обрадовался тому, что миновала большая опасность для меня, а потом стал жалеть: может быть, это был добрый дракон, и может быть, он помог бы мне перелететь на берег и спастись со своего пустынного острова.
На этот раз мне недолго пришлось охать да вздыхать. Совершенно незаметно для меня, откуда-то с разбега наехала на мой лист водомерка и села на нем. (Рис. 10). Может быть, она скользила очень быстро и издали совсем не заметила моего листа, который стоял с краю одиноко. А наехавши на лист, она очутилась на сухом пути и потому остановилась в недоумении: почему это лапки ее, которые раньше так хорошо скользили, вдруг перестали двигаться.
Это было как раз на мое счастье. Мне так сильно хотелось сдвинуться с моего голого листа, что я забыл всякую осторожность. Я не стал раздумывать, может ли поднять меня водомерка, и если поднимет, то может ли довезти меня до берега. Я боялся только одного, что потеряю и этот случай. И потому, не медля ни секунды, закинул ногу и сел на водомерку верхом. (Рис. 11). Было жестко и неудобно, но поправляться мне было некогда, потому что водомерка почувствовала седока и моментально тронулась в путь.
Таким образом, не успел я опомниться, как съехал со своего надежного листа и очутился среди зыбкой и опасной водной глади.
Водомерка, конечно, ни разу в своей жизни не возила на себе ни одного седока. Она чувствовала себя неловко и тяжело и с трудом подвигалась вперед. Но подвигалась она, увы, не к берегу, а на середину пруда, где мне было еще страшнее и еще опаснее.
Быть может, думал я, она перевезет меня на другой берег через весь пруд. Но когда я увидал, как под ней гнется вода и как трудно ей двигаться далее, я потерял всякую надежду. Я глядел сверху на темную воду. Она расстилалась под нами и за нее уже зацепляли мои болтавшиеся ноги. Один миг, и я оборвусь со своего скользкого шестиногого водяного коня. От этой мысли мне стало страшно, как никогда за весь сегодняшний день. А этот день дал мне уже немало разных приключений!
Вдруг не выдержит вода либо спина моего чудесного коня и мы оба очутимся в глубине без всякой помощи и безо всякой надежды!
Однако мы помаленьку двигались все вперед и вперед, и я уже стал немножко успокаиваться. Вот мы переплыли середину пруда. Вот удалились уже и от середины и стали приближаться к тому берегу. Там уже виднелись мне сплошные заросли кувшинки и тростника. А водомерка точно привыкла к седоку, оправилась и стала подвигаться быстрее и тверже.
