Приключения Лидии Михайловны, временно исполняющей функции музы - [9]

Генка послушно вывел на услужливо подставленной бумаге.

…вылупив зенки…

И Лидия увидела, как увеличились глаза маркизиного супруга и буквально вылезли из орбит, налившись темной кровью. Испуганно подскочив на софе, она закричала:

– Пиши по теме, а не всякую гадость.

В романе с потолка вдруг посыпались дохлые воняющие рыбы, раздавленные пивные банки, мусор с соседней помойки. Муза Лидия Михайловна застонала, как от внезапной зубной боли, и, вырвав ручку, жирно зачеркнула слово "гадость".

За окном просыпалось утро: небо слабо светлело; снег чавкал под ногами первых пешеходов; в магазин под домом привезли товар, и нервный экспедитор орал на сонного продавца, выкидывая из кузова гремящие коробки с водкой. Но творческий процесс который час топтался на месте.

3

Может бодрые звуки трубы разгонят, наконец, эту сонную одурь?

Музыкальный инструмент все также сиротливо стоял в углу, словно дожидаясь своего часа. Лидия, немного поежилась — может, еще и не получится. Она только пионеркой немного дула в горн, ей даже благодарность тогда объявили на сборе отряда. Труба была необыкновенно длинной и тонкой, но по весу, словно лебединое перышко. Мундштук, выточенный из теплого желтого камня, загадочно светился. Перехватив поудобнее узкое тело трубы, Лидия поднесла ее к губам и что есть силы дунула, но сразу закашлялась, вся, закрасневшись. Труба издала тихий, немного заунывный писк и замолкла на полутоне. Будто в ответ, в дверь, раздался долгий и настойчивый звонок.

– Зинка вернулась!

Но, разглядев в узкий пятачок дверного глазка нечто совершенно не напоминающее человека, муза похолодела от ужаса. Многое повидала Лидия Михайловна, многое могла бы понять, но делегацию покойников с местного кладбища, пришедших на страшный суд, она не восприняла как следствие своего неумелого обращения с трубой апокалипсиса. Поэтому, забыв, что она сама, вроде как, тоже уже не живая, Лидия Михайловна заорала, бросилась к Генке и спряталась за его сутулой спиной.

Дверь отворилась сама.

Автор любовных романов оказался гораздо смелее своей музы, он, даже, поздоровался, осведомился о здоровье новоприбывших и предложил им располагаться здесь же на ковре. Сам же, прижимаясь спиной к стенке, пролез в кухню, плотно затворил дверь и, для верности, забаррикадировал её кухонным диванчиком.

– Так я не понял, что за базар? — первым начал криминальный авторитет, недавно убитый на пороге своего дорогущего коттеджа. Весь в цепях, словно старинный мученик, он деловито повертел на окостенелом пальце здоровущий перстень. — Лежу я себе тихо, никого не трогаю, вдруг, гам, тара-рам — выкидывает меня из комфортабельного, со всеми удобствами гроба, не дав дослушать любимую песню, и тащит сюда — зачем я хочу знать?

Тут его перебила шустрая старушонка.

– Так это из вашей могилы, круглые сутки несется громкая музыка, а мы-то все на сторожей кладбищенских грешили. Совсем не думает о соседях, стервец.

Тот обиделся.

– Это же последний писк моды, класть в гроб музыкальный центр, у меня, вон, даже сотовый есть. Хочешь, дам позвонить. Типа, приветик передать безутешным родственникам, я так иногда забавляюсь.

– Редкостный хам, — поддержал пожилую гражданку интеллигентного вида мужичок, он попробовал дотянуться до хулигана, но, не удержавшись на полусгнивших ногах, рухнул на пол, успев, однако, предъявить претензии изумленной музе.

– Слушай, тетка, ты давай заканчивай свои музыкальные упражнения, мы ж тебе не каменные, у нас тоже лимит отпущен, а до рассвета всего полчаса.

За окном раздались протяжные визги: судя по всему, это парочка гуляющих подростков, разглядела смутные силуэты покойников. Из дворов и улиц короткими перебежками подследственные спешили на встречу с безжалостным судией.

Сама Лидия Михайловна, поджав ноги, забилась в дальний угол софы и только нечленораздельно подвывала от ужаса.

– Ребята, — кричали с улицы, — здесь не по записи, извольте организовать живую очередь. Померших в прошлом веке просим отойти в льготную очередь, по одному через троих пропускать будем, а вы, мадам, не притесь напрямую, и что, что у вас макияж потек, у меня, может быть, давно мозги сгнили, а ничего, успешно руковожу, как видите, и вперед не лезу.

В церкви ударил колокол к заутрене, очередь заволновалась.

– Чего дают? — Вдрабадан пьяный бомж пристроился в хвост колонны, ошибочно приняв обитателей городского кладбища за друзей по интересам. — Супец али одеяла, гуманитарные.

– Жизнь вечную, — грустный юноша окинул его пустыми глазницами и поправил съехавшие остатки волос,

– Жизнь, — бродяга задумался, — и почем?

– За просто так.

– Тогда я постою, мне лишняя жизнь очень нужна. Труд у меня, — он извлек из-за пазухи увесистую кипу разрозненных листов,

– Глянь-ка. Физика низких температур называется — изучение сверхпроводимости в условиях абсолютного холода. Такое дело можно забацать. Я тут даже аппарат соорудил. Представляешь, все продал: мебель, квартиру, домик в деревне, вместе с бабушкой. Веду эксперименты. Дважды взрывалось так, что только чудом в живых оставался, так что, жизнь мне про запас нужна, постою, вдруг дадут.