Приключения Конана-варвара. Путь к трону - [3]

– Кто ты? – выдохнула Тарамис, чувствуя, как по спине ее скользнул предательский холодок. – Объясни мне, зачем ты пришла, прежде чем я прикажу своим придворным дамам кликнуть стражу!

– Можешь кричать, пока не рухнут потолочные балки, – небрежно отозвалась незнакомка. – Твои шлюхи не проснутся до рассвета, пусть хоть весь дворец вспыхнет ярким пламенем. И стражники тоже не услышат твоих воплей; их убрали из этого крыла дворца.

– Что?! – вскричала Тарамис, королевский гнев в которой на мгновение вытеснил страх. – Кто осмелился отдать такое распоряжение моим стражникам?

– Я, дражайшая сестренка, – злобно ухмыльнулась незнакомка. – Совсем недавно, перед тем как войти сюда. Они приняли меня за свою ненаглядную королеву. Ха! Но как мастерски я сыграла свою роль! С каким надменным достоинством, смягченным женственностью, обратилась я к этим неотесанным увальням, склонившимся передо мной в своих доспехах и украшенных перьями шлемах!

Тарамис казалось, будто ее окутывает прочная невидимая сеть, мешая разобраться в происходящем.

– Кто ты такая? – в отчаянии вскричала она. – Это какое-то безумие! Для чего ты явилась сюда?

– Кто я такая? – В негромком голосе послышалось шипение взбешенной кобры.

Незнакомка подступила к самому ложу, обеими руками схватила королеву за плечи, так что пальцы ее впились в нежную белую плоть, и наклонилась, вперив пылающий ненавистью взор в расширенные глаза Тарамис. Гипнотическая сила этого взгляда заставила королеву забыть о неслыханной наглости незнакомки, осмелившейся коснуться царственной плоти.

– Безмозглая дура! – проскрежетала она сквозь стиснутые зубы. – И ты еще спрашиваешь? Я – Саломея!

– Саломея! – ахнула Тарамис, чувствуя, как волосы у нее на затылке встают дыбом: незнакомка говорила правду. – Я полагала, что ты умерла, едва появившись на свет, – слабым голосом произнесла она.

– Так подумали многие, – ответила женщина, назвавшаяся Саломеей. – Они отнесли меня в пустыню умирать, будь они прокляты! Меня, жалобно хнычущего новорожденного ребенка, жизнь которого была похожа на трепет гаснущей свечи. А знаешь ли ты, почему они отнесли меня туда умирать?

– Я… до меня доходили кое-какие слухи… – запинаясь, пробормотала Тарамис.

Саломея злобно расхохоталась и рванула ворот туники. Низкий вырез разошелся, обнажая ее твердые груди, между которыми засияло необычного вида родимое пятно – полумесяц, красный, как кровь.

– Знак ведьмы! – вскричала Тарамис и отшатнулась.

– Да! – В злобном смехе Саломеи клокотала ненависть. – Проклятие королей Хаурана! О, да, о нем рассказывают страшные истории на рыночных площадях, покачивая головами и выразительно закатывая глаза, благонамеренные глупцы! Восторженным шепотом они передают друг другу историю о том, как первая королева в нашем роду имела связь с демоном тьмы и родила ему дочь, которая и по сей день живет в жутких преданиях. И с тех пор в каждом поколении ашаурийской династии рождается девочка с кроваво-красным полумесяцем на груди, который определяет ее судьбу. «И родится ведьма в каждом столетии» – гласит древнее пророчество. И предсказание сбылось. Одних убивали сразу после рождения, как хотели поступить и со мной. Другие до сих пор ходят по земле в обличье ведьм, гордые дочери Хаурана с дьявольской отметиной, горящей на груди цвета слоновой кости. И каждая звалась Саломеей. Этим же именем нарекли и меня. Так было всегда, и так будет и впредь, даже когда ледяные горы с ревом надвинутся с полюсов и повергнут цивилизацию в руины, а из пепла и праха восстанет новый мир. И тогда по земле будут ходить Саломеи, колдовскими чарами похищая сердца мужчин, танцуя перед земными владыками и глядя на головы мудрецов, летящие с плеч по их прихоти!

– Но… но ты… – пролепетала Тарамис.

– Что я? – Ее глаза жарким пламенем вспыхнули во тьме. – Меня отнесли в пустыню, подальше от города, и швырнули нагую на горячий песок, под палящие лучи солнца. А потом они ускакали прочь, бросив меня на съедение шакалам, стервятникам и волкам пустыни. Но жажда жизни во мне оказалась сильнее, чем в обычных людях, потому как она питается отзвуками силы, обитающей в неведомых глубинах потустороннего мира. Шли часы, и солнце обжигало меня своими прикосновениями, подобно кипящему пламени ада, но я не умерла. О да, у меня даже сохранились воспоминания об этой пытке, смутные и неясные, словно обрывки ночного кошмара. А потом появились верблюды и люди с желтой кожей, которые носили атласные одежды и говорили на незнакомом и странном языке. Сбившись с караванного пути, они проходили неподалеку, их вожак увидел меня и узнал ярко-алый полумесяц у меня на груди. Он взял меня с собой и дал мне жизнь. А был он волшебником из Кхитая, возвращающимся в свое родное королевство после путешествия в Стигию. Он привез меня в Пайканг, минареты которого вздымались над увитыми лианами бамбуковыми джунглями, и там, под его присмотром, я стала женщиной. Прошедшие века щедро наделили его темным знанием, и его дьявольская сила ничуть не ослабела со временем. Он научил меня многому… – Саломея сделала паузу и улыбнулась, а ее темные глаза загадочно блеснули. Но вот она тряхнула головой и продолжала: – Но в конце концов он прогнал меня с глаз долой, заявив, что я – обычная ведьма, несмотря на все его старания, недостойная повелевать могучими чарами, которым он мог бы обучить меня. Он готов был сделать меня царицей мира и править народами от моего имени, но я оказалась лишь дешевой блудницей тьмы. Ну и что с того? Все равно я не вынесла бы заточения в золотой башне, где долгими часами должна была глядеть в хрустальный шар, бормотать заклинания, начертанные на змеиной коже кровью девственниц, и перелистывать страницы заплесневелых фолиантов, написанных на забытых языках. Он заявил, что я так и осталась легковесной колдуньей, даже не подозревающей о черных глубинах вселенской магии. Что ж, в этом мире есть все, что мне нужно, – власть, роскошь, блеск, красивые мужчины и податливые женщины, которых я могу превратить в любовников и рабынь. Он открыл мне тайну моего рождения и наследного проклятия. И вот я пришла взять то, на что имею такое же право, как и ты. И по праву владения сейчас я возьму себе все.