Приключения капитана Гаттераса - [132]

– Что это они дѣлаютъ? – спросилъ докторъ.

– Не могу взять въ толкъ,– отвѣтилъ Джонсонъ.

– Они нашли слѣды звѣрей,– сказалъ Таттерасъ.

– Не можетъ быть.

– Почему?

– Потому что въ такомъ случаѣ Дэкъ залаялъ-бы.

– Однакожъ, они разглядываютъ слѣди.

– Пойдемъ скорѣе къ нимъ и увидимъ, въ чемъ дѣло,– сказалъ Гаттерасъ.

Джонсонъ крикнулъ на упряжныхъ собакъ, которыя тронулись скорымъ шагомъ.

Черезъ двадцать минутъ, они нагнали Бэлля и Альтамонта и въ изумленіи остановились.

На снѣгу виднѣлись человѣческіе слѣды, совершенно еще свѣжіе, точно они были проложены не дальше какъ вчера.

– Это эскимосы,– сказалъ Гаттерасъ.

– Да,– отвѣтилъ докторъ,– вотъ и слѣды ихъ лыжъ.

– Вы полагаете? – спросилъ Альтамонтъ.

– Это несомнѣнно.

– Ну, а это – что это такое?

– Это?

– Не полагаете-ли вы, что это тоже слѣды эскимоса?

Докторъ пристально сталъ вглядываться и просто не вѣрилъ своимъ глазамъ. Слѣдъ европейскаго башмака, съ гвоздями, подошвою и каблукомъ глубоко отпечатлѣлся въ снѣгу.

– Европейцы – здѣсь?! – вскричалъ Гаттерасъ.

– Это очевидно,– отвѣтилъ Джонсонъ.

– Невѣроятно, невѣроятно, повторялъ докторъ.

Робинзонъ Крузое не больше изумился при видѣ отпечатка человѣческой ноги на пескахъ своего острова. Но если при этомъ онъ испугался, то Гаттерасъ чувствовалъ только досаду. И въ самомъ дѣлѣ: европеецъ въ столь близкомъ разстояніи отъ полюса!

Отрядъ двинулся впередъ, чтобы осмотрѣть слѣды, которые тянулись на протяженіе одной четверти мили, смѣшивались съ другими слѣдами лыжъ и мокассиновъ и затѣмъ направлялись къ западу.

Дойдя до этого мѣста, путешественники остановились: идтили по слѣдамъ дальше, или нѣтъ.

– Нѣтъ,– сказалъ Гаттерасъ. Пойдемъ…

Его прервало восклицаніе доктора, который подобралъ на снѣгу предметъ, на счетъ происхожденія котораго не могло быть ни малѣйшаго сомнѣнія. То былъ объективъ карманной подзорной трубки.

– На этотъ разъ,– сказалъ докторъ, нѣтъ возможности сомнѣваться въ присутствіи здѣсь постороннихъ людей.

– Впередъ! – вскричалъ Гаттерасъ.

Онъ произнесъ это съ такого энергіею, что всѣ немедленно послѣдовали за нимъ.

Каждый внимательно осматривалъ горизонтъ, за исключеніемъ впрочемъ Гаттераса, котораго волновалъ затаенный гнѣвъ и который ничего не хотѣлъ видѣть. Въ виду возможной встрѣчи съ отрядомъ неизвѣстныхъ путешественниковъ, были приняты кое-какія мѣры предосторожности. Не чувствуя гнѣва Гаттераса, докторъ не могъ, однакожъ, не смотря на всю свою философію, не чувствовать нѣкоторой досады, Альтамонта тоже тревожило это, а Бэлль и Джонсонъ угрюмо ворчали сквозь зубы.

– Что-жъ дѣлать? Надо покориться силѣ обстоятельствъ,– сказалъ наконецъ докторъ.

– Признаюсь,– пробормоталъ Джонсонъ,– прогуляться до полюса и найти мѣста занятыми…

– Однакожъ,– отвѣтилъ Бэлль,– въ этомъ сомнѣваться нечего.

– Да, нечего,– сказалъ докторъ. Съ какой стороны я ни взгляну на дѣло, какъ вы стараюсь убѣдить себя, что оно невѣроятно, невозможно, во въ концѣ концевъ приходится спасовать. Не самъ-же башмакъ оттиснулся на снѣгу! Онъ былъ прикрѣпленъ къ ногѣ, а нога – къ человѣческому туловищу. Эскимосы – куда-бы еще не шло; а то европейцы!

– А впрочемъ мы еще увидимъ.

И отрядъ тронулся въ путь.

Въ этотъ день не произошло ничего особеннаго, слѣдовъ больше не видали. Къ вечеру путешественники сдѣлали привалъ.

Поднялся сильный сѣверный вѣтеръ, такъ что для палатки необходимо было отыскать безопасное мѣсто въ глубинѣ оврага. Небо – грозное; воздухъ разсѣкали дливныя вереницы облаковъ, проносившихся съ головокружительной быстротой. Взоръ съ трудомъ могъ слѣдить за ихъ неистовымъ полетомъ. Повременамъ, клочья паровъ васались земли, и палатка съ трудомъ «ротивостояла напору урагана.

– Ночь-тобудетъ никакъ не погожая,– сказалъ послѣ ужина Джонсонъ.

– Да, и нехолодная, да бурная,– отвѣтилъ докторъ. Надо укрѣпить палатку камнями.

– Вы правы, докторъ. Если-бы ее снесло вѣтромъ, то Богъ вѣсть гдѣбы мы настигли нашу бѣглянку.

Въ виду этого приняли крайнія мѣры предосторожностиѵ послѣ чего утомленные путешественники расположились на ночлегъ.

Но уснуть имъ не удалось. Разыгралась жестокая буря, она неслась съ юга. Облака разлетались въ пространствѣ подобно парамъ, вырвавшимся изъ лопнувшаго паровика. Лавины, подъ порывами урагана, скатывались въ овраги, при чемъ эхо глухими перекатами вторило грохоту ихъ паденія. Казалось, атмосфера превратилась въ арену неистовой битвы воздуха съ водою – стихій грозныхъ въ своемъ гнѣвѣ; недоставало только огня.

Возбужденное чувство слуха улавливало въ общей сумятицѣ особеннаго рода шумъ, не то грохотъ падающихъ тяжелыхъ массъ, не то трескъ ломавшихся тѣлъ. Среди продолжительныхъ завываній бури ясно различался чистый, звонкій трескъ, подобный треску лопающейся стали.

Послѣднее обстоятельство объяснялось крушеніемъ лавинъ; что-же касается страннаго грохота, то докторъ не зналъ, чему приписать его.

Пользуясь мгновеніями тревожнаго, затишья, когда ураганъ, казалось, переводилъ духъ съ тѣмъ, чтобы разразиться съ большею силою, путешественники обмѣнивались между собою своими догадками.

– Такой грохотъ обыкновенно происходитъ отъ столкновенія ледяныхъ горъ съ ледяными полянами,– сказалъ докторъ.