Приключения интеллигента, едва не сделавшие его фашистом - [36]

- Не понял! – нахмурился Кир.

Апполинарий почувствовал, как скинхеды напряглись после  шутки.

- Некоторое время тому мою квартиру грабанули. Дома осталась мама.  Грабители забрали ценные вещи – ну, золото там, деньги … - маму убили. Как свидетеля. Сотрудник полиции по моей просьбе сделал ксерокопии уголовного дела и передал мне. На словах пояснил, что именно эти ребята грабили квартиры в моем районе в то время. Надо поспрошать.

- Тогда другое дело, - успокоился Кир. – Только ты менту не верь. И обязательно плати наличными, что б падлюка не воображала о себе слишком много.

- Так и сделал, - кивнул Апполинарий.

- Лады. Чего от нас хочешь?

- Подстрахуете, пока я спрашивать буду. Идет?

- Без проблем, пацан! – широко улыбнулся Кирилл.

6.30 утра. Покрытая инеем железная дверь подъезда, словно створка крепостных ворот, медленно распахивается. Мерзко скрежещут смерзшиеся петли, хрустит снежок под ногами, холодный воздух врывается белым облаком в теплый подъезд. Сытый мужчина в добротной дубленке и пыжиковой шапке «здравствуй совдепия» недовольно кривит обвислые щёки – какая гадкая зима в этом году! То ли дело в прошлом – снег так и не выпал, температура ниже ноля градусов не опускалась, тротуары и дороги льдом не покрывались. Европа, мать ее! А сейчас? Не успел высунуть нос наружу, как стужа цапает за лицо, словно бешеная собака, глаза застилают слезы, ледяной ветер морозит глотку и легкие болят от колючего воздуха. Расея, мать родная!

Мужчина поднимает воротник, нос прячется в пушистый шарф, руки сами ныряют в карманы, пальцы сжимаются в кулаки – так теплее. Ходить по утоптанному до каменной твердости снегу надобно осторожно, иначе резнешься - ухи отвалятся. Лицо опущено долу, взгляд устремлен под ноги, шаг быстр и мелок – так меньше шансов поскользнуться! – добропорядочный гражданин торопится на работу. На улице тишина, далеко впереди маячит спина другого гражданина, из соседнего дома напротив. Товарищ тоже торопится попасть на рабочее место пораньше начальства. Краем глаза мужчина замечает большое темное пятно на уровне второго этажа. Дом расположен буковой «Г», так что выходя из подъезда и сворачивая на дорогу к остановке, взгляд всегда упирается в стену. Ровные линии окон горят редкими утренними огнями, балконы торчат из гладкой стены, словно бородавки. С одной такой «бородавки» свисает на коротких веревках три мешка. Мужчина удивленно распахивает глаза, взгляд устремляется вверх. Мешки какие-то странные, вытянутые, словно это свернутые в рулоны ковры. «Сумасшедшие, что ли? – раздраженно думает гражданин. – Нашли место клопов морозить, идиоты»! Плюет с досады на придурковатых соседей, шагает дальше. Но что-то странное в этих мешках. Мужчина останавливается, смотрит внимательнее. Внезапно  подпрыгивает на месте, пыжиковая шапка падает с головы на снег, на лице появляется выражение крайнего удивления и страха – в нескольких шагах от него виселица! Три полностью обнаженных мужских трупа свисают с балкона. Не соображая, что делает, подходит ближе. Теперь повешенные совсем рядом, если протянуть руку, то кончиками пальцев можно коснуться синих ступней. Порыв холодного ветра шумит ветвями, трупы качаются, с запорошенных снегом лиц сыпется белая пыль. Мужчина поднимает взгляд – у каждого повешенного на груди ярко белеет прямоугольный лист бумаги. Красным фломастером крупно выведено: «Я КВАРТИРНЫЙ ВОР!». Очередной порыв ветра поворачивает трупы, на голые торсы падает свет уличного фонаря. Хорошо видны выпученные в агонии незрячие глаза, опухшие лица припорошены снегом, у одного мертвеца до подбородка высунут фиолетовый язык. Листы бумаги формата А 4 приколоты канцелярскими кнопками, пластмассовые наконечники торчат наружу, словно шляпки не до конца забитых гвоздей. Гражданин медленно пятится, нога попадает в пыжиковую шапку, мужчина оступается и падает. Не сводя глаз с виселицы  достаёт из кармана телефон. Трубка выскальзывает из ослабевших пальцев, пластиковая коробочка проваливается в снег. Мужчина безуспешно шарит рукой, потом встает и пятится задом к подъезду. В следующую секунду оцепенение проходит, гражданин бросается к дверям. Грюкает железная створка, раздается стук каблуков по ступеням, истошно воют электромоторы и лифт уносит перепуганного гражданина наверх. Через полминуты телефон дежурной части районного отдела полиции заливается раздражающе громкой трелью. Сильный порыв ветра сталкивает трупы друг с другом, в тихом дворе слышно легкое постукивание, словно кто-то пробует деревянные ложки на звук. Поземка заметает дорогую пыжиковую шапку, мобильный телефон все глубже проваливается в снег.

По городу прокатилась волна слухов, что появилась какая-то новая банда скинхедов, эдакий эскадрон смерти местного разлива, который целенаправленно уничтожает пришлых иноверцев. Национальные диаспоры заволновались, лидеры обратились к городским властям с одним единственным вопросом: Что делает власть для защиты российских граждан? Причем слово «российских» было подчеркнуто. Администрация в лице заместителя мэра бодро доложила о принимаемых мерах, начальник ГУВД сообщил, что раскрытие резонансных преступлений является делом чести для правоохранительных органов, городское отделение ФСБ, как всегда, загадочно промолчало, но многозначительно посмотрело. Население  отреагировало по своему: блудливая интеллигенция источала яд в адрес «проклятых фашистов», мафия базарных торговцев бурно радовалась и спешно занимала освободившиеся места на рынке, уголовная сволочь из представителей «титульной нации»  захватывала освободившиеся сферы влияния. Простые люди, на чьей шее сидит и на чьем труде паразитирует вся дрянь, которая перечислена в двух предыдущих предложениях, тихо радовались, что на улицах стало чуть поспокойнее, детей можно отпускать гулять без опаски. А рабочие равнодушно пожимали плечами – ну и что? «Джигиты» нам не помеха, наши места у станков не занимают. От настоящего труда они как тараканы от огня бегут. Конечно, преступности в городе  стало не на много меньше. Свято место пусто не бывает, из темных углов повылазила местная шпана, трусливо огляделась и, убедившись, что конкурентов нет, начала делать то, чем раньше промышляли «джигиты» - воровать, грабить, «крышевать» проституцию и продавать наркотики.