Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня! - [164]

ПОЛУФИНАЛЫ.

ПЕРВЫЙ ПОЛУФИНАЛ. КОНФЕДЕРАТЫ В ЗАКОНЕ.

Конфедераты и их торсида встретили нас без особой ажиотации. И поселили скромно — не в пятизвездочном отеле. Вообще, матчи такого уровня — событие, присутствовать на котором вопрос престижа не только для тиффози, но и для тех накрашенных проституированных бездельников в голубых хламидах, которые приходили на полигон людей посмотреть, а в основном себя показать; что им футбол, что им Гекуба!

Стиль конфедератов — скрытый длинный пас через черные дыры с выходом в белые, стремительные перемещения в подпространстве, позиционная искушенность, атлетизм, надежность. Объективно — они сильнейшие во Вселенной. Если бы не наши фуфайки и «оборотень» Лобана. Мы выиграли крепко — 5:1. Это был лучший наш матч. Все старички справились на пять. Конфедератов удалось смять великолепной циркуляцией болоида — точной, синкопированной, ритмичной; они предпринимали сверхусилия, чтобы вырваться из этой круговерти, но пока они оглядывались и думали, на кого нападать — на Стрему или псевдо-Стрему, — он на скорости обходил и забивал, а они стояли и не понимали.

— Хронос их маме, — сказал после матча Лобан.

ВТОРОЙ ПОЛУФИНАЛ В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ.

ПРИОБЫ И ФЕДЕРАЛЫ. Второй полуфинал закончился, когда мы начали выдвигаться на исходные позиции у полюсов «дыни». Мы потом смотрели этот матч в записи. Видели Войновича и всех наших молодых ребят, проданных Приобскому Ханту. Они были в наших фуфайках и довольно неумело применяли разные элементы «оборотня». У них плохо получалось, но федералы растерялись. Они (федералы) были сильнее, но никак не могли приспособиться к этим новшествам с раздвоением игроков — иногда приобов на полигоне бывало в два раза больше, особенно в конце игры, когда Касанидис забил гол и приобы ушли в глухую оборону. Федералы проиграли 0:1.

Последняя сцена была жуткой. Не пожелаю себе такого. По узкому бетонированному тоннелю брел человек. Он издавал какие-то нечленораздельные вопли — смесь проклятий, рыданий и стонов. Через каждые два-три шага он изо всей силы бил кулаком о шершавую поверхность стены, оставляя на ней кровавые отметины. Это был Главный тренер федералов.

ПРЕЗИДЕНТСКАЯ УСТАНОВКА НА МАТЧ СМЕРТИ.

С установкой на Матч Смерти тянуть уже было нельзя. Я не знал, как ее провести. Я не знал, как смотреть команде в лицо. Мы впервые вышли в финал чемпионата Вселенной. Я не мог, не хотел, не умел проводить установку на сдачу финального матча. Узнай об этом Лобан — он бы меня пристрелил и сам тут же застрелился бы. Я крутился, как вошь на гребешке. Наконец, поехал к президенту д'Эгроллю, вошел без доклада и объявил, что снимаю с себя все звания и полномочия, но его секретный протокол с Хантом оглашать команде не буду.

-А зачем оглашать команде? — ласково спросил Президент.

Он выдержал паузу, и я, наконец-то, понял, почему его выбрали Президентом. Оказывается, д'Эгролль был очень неглупым человеком.

— Поехали на «Маракканну», — сказал он.

— Дождь на улице, ливень, — сказал я. И тут же понял, почему меня никогда не выберут Президентом.

Мы приехали на «Маракканну» в моем лендровере, под ливнем, в плащ-палатках, на нас никто не обратил внимания.

— Пригласите кого нужно, — устало сказал Президент. — Трех человек достаточно.

— Достаточно двух, — сказал я. — Голкипера и центрального защитника.

— Отлично. Я буду молчать. А вы им все скажете, — и Президент положил на стол две сафьяновые коробочки с орденами Почетного Легиона.

Я пригласил к себе в комнату Макара и Ираклия. Они увидели Президента, мою рожу и коробочки с орденами.

— Ребята... — сказал я.

<...>

То, что я им говорил, я уже точно не помню. Я скверно себя чувствовал. Они на меня не смотрели, а переводили взгляд с Президента на коробочки. Когда я закончил, они посмотрели друг на друга, и Макар произнес:

— Мы подумаем.

— Ребята, о чем вы собрались думать?! — не выдержал Президент. — Судьба Вселенной в ваших руках!

— Мы подумаем, — упрямо сказал Макар.

— О том, как получше сдать игру, — объяснил Ираклий.

Президент кивнул и пожал им руки.

А я спрятал коробочки в сейф.

НАЧАЛО ОПЕРАЦИИ «БЕЛАЯ НОЧЬ». Основной обоз добирался до Приоби целый месяц. Под видом Высокого посольства к Вездесущему Ханты мы (обозом руководил дядя Сэм) буксировали две вакуумно-диффузионные «штуки» — в центре обоза в стоге сена везли основную, чистенькую 40-кубо-миллиметровую «Афину», а в возе навоза — запасную (первую, экспериментальную, грязную) «Фрау», и все причиндалы к ним, занимавшие 5 тысяч железнодорожных вагонов-контейнеров. Вдогонку досылали всякие забытые мелочи. Так, например, шеф-кок Борщ забыл на «Маракканне» свой черпак — в полуголодном Приобском Хантстве это была важная мелочь — и черпак прислали дополнительным рейсом. Путешествие было нелегким. <Оно описано в академическом издании.>

Главные специалисты приехали в Хантство скрытно, за три дня до Матча Смерти; всех участников операции — спец-отряд, бессмертных, руководящий состав, подсобные службы, технический персонал — везли разными трассами в разных автобусах — автобус на двух-трех человек, чтобы при случае дорожной катастрофы или, того хуже, нападения каких-нибудь потусторонних наблюдателей жертв было по возможности меньше и чтобы они (жертвы) были ЗАМЕНИМЫ. Я ехал в одном автобусе с бабой Валей и тетей Катей. Они несли ответственность за эластичную ленту Мебиуса в «рогатке». Ее, ленту Мебиуса, плели бригады под их руководством. Женщина в автобусе — плохая футбольная примета. Но я уже стал немного разбираться в математике и решил, что две женщины — минус на минус дает плюс. Все обошлось без эксцессов. На границе нас встречали Сам Его Величество Вездесущий хант Ханты-Приобский — в медвежьей шубе и в оленьих унтах, хантыйский посол в Метрополии (уже третий по счету) — в ботиночках, в застегнутом на все пуговицы френче и с кинжалом на боку, и наш Временный посол в хантстве дядя Сэм — в «аляске» и в белых валенках. Дядя Сэм уже все подготовил.