Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня! - [161]
Симпозиум продолжался два дня. Выступили все. Иногда доходило до перебранки. Наконец решили, что мы находимся в дурдоме. Этот ответ меня не устраивал.
— Конкретней, конкретней! — подначивал я.
В конце концов теоретики пришли к разумному выводу, его сформулировал Капельцын:
— Конкретное устройство Вселенной не имеет для нас, то есть, для ПРОГЛОДА, никакого значения. Мы должны продолжать плановую работу по версии мыльного пузыря. Если Вселенная окажется мыльным пузырем, то наш проект может спасти Вселенную. Во всех остальных случаях природа возьмет свое, ПРОГЛОД не поможет и Вселенная погибнет — вернее, перейдет в новое качество с нашим или без нашего вмешательства.
— Так, может быть, не будем трепыхаться и перейдем в новое качество вместе с Природой? — зловеще предложил Лон Дайк. — Против природы не попрешь. Посмотрим — что там, да как там, да кто мы такие.
— Вам хорошо говорить, у вас нет детей, и вы и так одной ногой уже там, в новом качестве, — резко ответил ему Капельцын. — Мы должны заботиться о человечестве, как о своем зоологическом виде. Вот и все.
— Ах, заботиться о человечестве!
— Да, ах, заботиться о человечестве. Все остальное побоку, кто мы такие да куда мы идем — меня не интересует. Надо использовать единственный шанс — продолжать работу. Navigare necesse est, vivere non est necesse. Вам перевести с латыни?
— Не надо.
— Переведите для меня, — попросил я.
— Мореплавание необходимо, сохранение жизни необязательно, — перевел Капельцын.
— Вы правы, профессор. Но все равно ничего не выйдет, — прокаркал Лон Дайк. И добавил, снимая налет безнадежности: — Но все равно что-то надо делать.
Лон Дайк встал и пожал Капельцыну руку. Отношения бессмертных между собой иногда бывали напряженными, но до раздрая ни разу не доходило — что бессмертным делить?
КСТАТИ.
ЛЮБИМЫЕ ЛАТИНСКИЕ ИЗРЕЧЕНИЯ АКАДЕМИКА КАПЕЛЫДЫНА.
Записать и выучить. Вообще, неплохо бы подучить латынь.
Memento — Помни.
Memento mori — Помни о смерти.
Memento vivere — Помни о жизни.
Memento servitudinem — Помни о рабстве.
Memento patriae — Помни о родине.
Memento, quia pulvis es — Помни, что ты прах.
ОПЯТЬ ФУТБОЛ.
ВЫБОР ОСНОВНОГО СОСТАВА К ФИНАЛЬНОЙ ЧАСТИ ЧЕМПИОНАТА ВСЕЛЕННОЙ.
Давно не писал в «Отчетах» о наших футбольных сражениях. Они продолжались своим чередом, но у меня не было ни сил, ни времени вникать в подробности тренировок и посещать матчи. Мне просто докладывали о том, что происходит в конюш... это была уже не конюшня, а спец-команда СОС для проведения решающей операции «Белая Ночь».
Даже перед обычной игрой Лобан нервничает, не может определиться с составом. Тренер, как гадалка, приглашая игрока, должен видеть линию его жизни в команде. Мучительно выбирает. Наконец, перед обедом называет состав, но некоторые, пробудившись после «мертвого часа», узнают, что они теперь уже в запасе, на полигон же выходит третий вариант, и лишь по ходу матча, заменив игроков, Лобан возвращается к первоначальному замыслу, который самым правильным и оказался, — т.е. победным. Что уж тут говорить о подборе спец-отряда для спасения Вселенной!
Наверно, надо верить своему первому впечатлению.
Лобан знает, что нужно тому или иному игроку, знает лучше самого футболиста. Заглядывает в комнату Брагина, тот лежит, отдыхает.
— Давай, Брага, вставай, сколько можно лежать?
Но тут же в коридоре увидел фон Базиля:
— Чего ты все ходишь? Иди полежи.
Лобан думает в движении, ему не лежится и плохо сидится, мысли нужно разболтать в голове. Когда он говорит: «Пойду пройдусь», значит, он пойдет думать.
— Пойду пройдусь.
Он избегает ходить по людным улицам, но если уж ему приходится идти, — к примеру, в магазин за яблочками, морковкой и хлебом, — то он идет в глубокой задумчивости, сгорбившись, опустив голову и втупив глаза в асфальт. Но он ни о чем не думает. Он идет, как дезертир сквозь строй. На него все смотрят, оглядываются, тычут пальцами, забегают сзади, чтобы заглянуть в лицо, пытаются взять автограф. Он знаменитость, а все знаменитости и есть дезертиры с людных улиц. При переездах и перелетах, в автобусах и вагонах, в переполненных космопортах и на вокзалах Лобану тоже несладко. Это тяжело, по себе знаю — хоть я не столь знаменит, но тоже хожу по улицам, не вертя головой по сторонам. Случается, на меня нагло набрасывается какое-нибудь ошалевшее тиффозное Неуважай-Корыто (или, наоборот, робко подходит охрипший от уважения незнакомец) и начинает советовать, какого игрока поставить на очередную игру. Первых я тут же посылаю куда надо, а вторым вежливо объясняю, что они меня с кем-то спутали.
Но я о Лобане. Он пошел пройтись. Ему надо подумать над основным составом. Он еще не знает, что его ждет. Он не знает, что Матч Смерти продан Ханту на корню. Лучше бы никогда не узнал.
ЧТО МЫ ИМЕЕМ.
Состоялось совещание по составу. Кто остался в конюшне? У нас никого не осталось. Молодая, настоящая конюшня — у Ханта, другие — в спец-отряде, их нельзя задействовать. Остались старики. И сопляки. Лобан должен выбирать из них.
Я уж отведу душу перед концом света и вспомню старичков. (Молодых, которых пробует Лобан, я плохо знаю.)
Старый Дом, выйдя на пенсию, спустился с небес и отправился доживать свои дни в приморский городок. Он приземлился между зданий принадлежащим двум заклятым врагам: злостному пенсионеру Сухову и инвалиду Короткевичу, которые тут же решили прибрать к рукам неучтенную жилплощадь, и это было только первое злоключение Дома...© suhan_ilich.
Отец Горыныча был убит скифами. Мать же дала сыну разностороннее образование. Был он сведущ и в логических науках, и стихи умел сочинять. И перед смертью матушка завещала аму женится только по любви и ни в коем случае не ходить в инкубатор. Пожил какое-то время Горыныч в одиночестве, а после затосковал. Да и решил жениться.© cherepaha.
Знаменитый киевский писатель Борис Штерн впервые за всю свою тридцатилетнюю литературную карьеру написал роман. Уже одно это должно привлечь к «Эфиопу» внимание публики. А внимание это, единожды привлеченное, роман более не отпустит. «Эфиоп» — это яркий, сочный, раскованный гротеск. Этот роман безудержно весел. Этот роман едок и саркастичен. Этот роман… В общем, это Борис Штерн, открывший новую — эпическую — грань своего литературного таланта.Короче. Во время спешного отъезда остатков армии Врангеля из Крыма шкипер-эфиоп вывозит в страну Офир украинского хлопчика Сашко, планируя повторить успешный опыт царя Петра по смешению эфиопской и славянской крови.
Исповедь Джеймса Стаунтона, ставшего с помощью искуственного разума чемпионом мира по шахматам.Повесть поднимающая одну из «вечных» тем фантастических произведений — искуственный интелект.© cherepaha.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Мите страшно надоело выполнять указания взрослых. Да и сверстники частенько им командовали… То ли дело жизнь среди роботов, — знай давай указания! Не велик труд — быть их начальником!
Возвращающийся на Землю с ценным материалом Андрей летел сквозь атмосферу без всякой оболочки, он был снабжен также новыми органами — энергоанализаторами. Многое повидал он в путешествии к центру туманности. Но только вернувшись на Землю, он понял смысл человеческой жизни.
С научной точки зрения, запах — это приём электромагнитных колебаний молекул особыми нервными окончаниями. Значит, можно подобрать такое излучение, которое воспринималось бы живыми существами как запах, цвет или звук. Таким способом можно будет истреблять комаров или, например, ловить волков.
Умирает ученый-геолог Павел Юрьевич Кадецкий. Перед смертью он понимает, что много чего не успел сделать в жизни. Но у него есть двойник-сигом, намного более способный продолжатель его дел — а значит, его работы будут доведены до конца.
Учёные нашли вход в гробницу царя царей Айрамеша. По легенде, этот царь прожил триста тридцать лет и три года и умер от того, что ему надоело жить так долго. В его гробнице должен храниться напиток, который продлевает жизнь.
Работа КБ по проектированию нового стратоплана застопорилась. Сигом Юлий Михайлович пришёл на помощь людям. Он очень быстро нашёл решение, над которым два года бились конструкторы бюро. И это решение было неправдоподобно простым.