Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня! - [100]

Прозит. О'к.

Не забыть: иногда забывать черную тетрадь на столе.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ЛОБАНА С КОРОВОЙ. Но по порядку, — в том смысле, что «порядок есть организованный беспорядок», которого (беспорядка) я и буду придерживаться, не хронометрируя пространство—время, — все эти числа/даты, человеко/дни и время/метры только мешают свободно передвигаться по отчетному космо-хроносу туда-сюда и представляют интерес лишь для следователя. <...>

РЕСТАВРАЦИЯ ЛАКУНЫ: <...и представляет интерес лишь для следователя парламентской комиссии: «Какого числа произошло то или иное событие? Сколько кварков (укажите в миллионах) потрачено на приобретение объекта №***? Кто такой Лобан?» (Когда следователь спросил меня: «А кто это — Лобан?», — я понял, что для хомосапиенспой эволюции еще не все потеряно, есть, есть еще первобытные уникалы с девственно-чистым набором дезоксирибонуклеиновой кислоты, которые ничего не знают о Лобане.)>

Продолжаю. Дождливо, слюдливо, но погода летная. <...> Отчитываться перед самим собой, вспоминая даты, это одно и то же, что заниматься любовью, поглядывая на часы. Над головой то и дело что-то квакает и квантуется: праздники надоели, многие преждевременно возвращаются из рождественских отпусков. Вот Брагин, Ираклий, Чайник. <...> После запоя мы с Войновичем как огурчики — зелененькие и с пупырышками. Такой комплимент нам сделал шеф-кок Борщ, но он, конечно, сильно приукрасил действительность, потому что мы были как лягушки — зелененькие, с пупырышками и дрожащие, как сказал доктор Вольф.

Вот опять заквакало — примчался председатель Сур. Он был немного смущен (вертухай телефонный!), но сиял и рассказал мне, что Лобан с коровой (то бишь, с напарником Толиком) объявились, как я и предполагал, аккурат у Верхне-Вартовского СОС-форпоста. Прямо из ледникового периода с реликтовыми ионозаврами водорода! Оба героя неделю будут находиться в реанимации, столько же в реабилитации, потом врачи разрешат им посетить конюшню. Лобан вернулся не с пустыми руками — во-первых, привел корову, во-вторых, принес образцы секретных фуфаек, в третьих, перед побегом позаботился о выплате ему полного гонорара за два года, и теперь из Приоби в Метрополию следует целый железнодорожный товарняк с танкерами молодой нефти для конюшни.

— Молодая нефть нам очень кстати, — довольно равнодушно ответил я, потому что все это уже знал от дженераля Гу-Сина.

— Я хочу использовать Лобана с пользой для сборной, а вы даже не спрашиваете о его здоровье, — заметил Сур и рассеянно придвинул к себе черную тетрадь.

— Я вчера навестил его в госпитале.

— А, — разочарованно сказал председатель. — Значит, Лобан все уже вам рассказал.

— Нет. Меня к нему не пустили. Я передал мандарины и ушел. Чтобы использовать Лобана с пользой для конюшни, его нужно зачислить на штатную должность, а вакантных должностей у нас нет.

— Вакансия не проблема, должность можно придумать.

— Можно.

— Например — представитель председателя ФУФЛА в сборной.

— Было бы чем платить.

— Для Лобана деньги найдутся.

Ясно. Его потайные мысли предательскими зайчиками отражались на потолке, только успевай читать. Председатель Сур собирается подсунуть мне Лобана, чтобы он водил меня, контролировал и составлял отчеты для председателя Сура. Глаза и уши председателя Сура. Но, во-первых, Лобан на это не пойдет. Да, он человек с тяжелым характером, но не филер и не стукач, а Игрок; он предан футболу, а не председателю. Во-вторых, Сур зря суетится, он даже не представляет того, что обрушится на конюшню в ближайшем будущем. Ему приоткрыли замочную скважину, он что-то увидел, унюхал, учувствовал, но не понимает, что именно.

— Ну, через две недели вы сами потолкуете с Лобаном, и все сами решите, — заторопился председатель Сур и рассеянно отодвинул черную тетрадь.

ЖДЕМ ЛОБАНА.

ПОДОЗРЕВАЮ ВСЕХ БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ. Тренируемся потихоньку. Тренировки проходят вяло. Это понятно — праздновать было скучно, значит, сейчас лень работать. Все ленятся, даже Войнович. Все ждут появления Лобана.

Дядя Сэм усиленно ищет для нас спарринг-партнеров, но никто не хочет с нами играть, чтобы не заразиться от нас невезухой; даже страхолюдные гомики и даже милые моему сердцу любители-морячки считают нас прокаженными.

ТРЕНИРОВКИ. Играем до одури в пляж-болл и ждем Лобана. Вот приедет Лобан и что-то скажет. <...>

ТРЕНИРОВКИ. <...> Когда за ними наблюдаешь, делают все старательно. Только отвернешься — волынят, стоят, зевают, чешутся. Я все вижу! <...>

И т.д. в том же д.

ШЕФ-КОК БОРЩ на камбузе тихо матерится в пустые кастрюли, но эхо разносится по кают-компании. Борщ собирается приготовить для Лобана вегетарианский обед (на первое — говорящий суп, на второе — бамьи по-трансцендентальски, на третье — компот из райских яблочек), как вдруг вспоминает, что Лобан ест только сырое:

— Стоп, я забыл, что он сыроед!

— Вот и приготовь ему что-нибудь с сыром. Сырники, например.

— Не остроумно. Он же не ест вареного!

— После Приоби Лобан жрет все, что дают. Я уже узнавал, — успокаиваю я шеф-кока.

— Тогда к трансцендентальным бамьям я сделаю взрывкотлеты, — обрадовался шеф-кок.

— Это что?