Приключения инспектора Бел Амора - [20]

Его новое жилье не шло ни в какое сравнение с прежней комнатушкой — это был какой-то чулан без окоп, похожий на консервную банку из-под сардин; а его соседом оказался глухонемой бес с остановившимся каменным взглядом сфинкса и с длинным самодельным ножом на пружине (чик — лезвие вылетает; чик — исчезает). Что еще?.. Один стул, две раскладушки и тусклая лампа в металлической клетке-в неволе эти лампы быстро перегорают, и приходится торчать в темноте, пока в конце декады не отоварят талон на бытовые приборы.

Бел Амор пожил там и вскоре, чтобы всю жизнь не сводить концы с концами, решил свести счеты с жизнью. Ему надоела эта тоскливая особа. Что за жизнь в консервной банке?

Тогда он еще не был Бессмертным и мог позволить себе такую роскошь свести счеты. Хотелось, чтобы все произошло быстро и без мучений. Лежал на раскладушке, разглядывал лампу в клетке, выбирал безболезненный способ. Из коридора несло засорившимся клозетом. Глухонемой сосед сидел на стуле, тоже молчал, но многозначительно поигрывал ножом: «чик, чик, чик…» Бел Амор взглянул на себя со стороны взглядом этого застывшего сфинкса — вполне созревший труп.

Можно было не сомневаться: Бел Амора зарежут раньше, чем он решится покончить с собой.

Бел Амор смирился и стал осваиваться. Даже сумел сочинить стишок и вывесил его в коридоре:

На свете нет преступней акции,

Чем засорение канализации.

«Прежде чем зарежут, пусть хотя бы не воняют», — решил Бел Амор.

Глухой сосед очень удивился, когда узнал, что Бел Амор умеет рифмовать концы.

«Еще!» — жестом потребовал он.

Бел Амор поднапрягся, припомнил свои былые стихотворные подвиги и нацарапал:

К лепесточку лепесток,

Получается цветок.

Хочешь мни,

А хочешь рви,

Не увидишь ты крови.

Им не больно, не обидно,

Запах есть,

А слез не видно.

Сосед был приятно поражен. Он так подобрел к Бел Амору, что спрятал свой нож. Зловещее «чик-чик» прекратилось, и Бел Амор решил привыкать жить. Разве можно жить в консервной банке? Можно. Организмы везде живут. Каждое утро они с соседом отправлялись в длиннющую очередь на Биржу Бесталанных, где получали талоны на скудное питание и глупые зрелища.

Свободные Пространства, где проживали счастливые обладатели удостоверенных талантов, бесам запрещалось посещать. Вскоре у Бел Амора в очереди завелись знакомые, такие же серые и обиженные Богом личности. Он стал здесь вполне своим. Ему объяснили по секрету, что его сосед уже прирезал нескольких стукачей, и что самые отпетые бесы уважительно называют его за глаза Глухим Чертом, и что этот Черт еще покажет всему Подпространству глухонемыми своими знаками что-то одному ему известное.

Однажды Бел Амора разбудил скрип двери. Он сел на раскладушке. Свет из коридора проник в консервную банку.

Наверное, приближалось утро, потому что Глухой Черт, не разбудив Бел Амора, уже отправился занимать очередь на бесталанную Биржу. В консервную банку вошел незнакомец с толстым портфелем.

— Перепись, — сказал незнакомец, без приглашения уселся на стул, примял висевший на спинке пиджачок Бел Амора и вытащил из портфеля какую-то анкету. Потом добавил: — Населения.

Бел Амор не знал, чем эта перепись может ему угрожать, но почувствовал опасность.

— Нет, не был, не состоял, — отвечал Бел Амор.

«Почему он не спрашивает: а жил ли?.. Не жил».

Утро наступало. Очень хотелось жрать. Вопросы, наконец-то, закончились.

«Безобидная анкетка, — решил Бел Амор. — Значит, не в переписи дело, не за этим явился. За чем же?»

Пауза затянулась.

Бел Амор догадывался, кто перед ним. Служители Интеллектуального Шмона (но, понятно, не уличные ишаки) носят в левой руке толстые портфели и потому всегда скособочены на левый бок.

Молчание становилось неприличным. Чего ему надо?

— Я бы на вашем месте в такой квартире не жил, — наконец нарушил тишину Переписчик Населения.

— Выбора нет.

— Почему же? Вам предлагалась альтернатива. Мы сожалеем, что такой молодой и подававший надежды организм попал в компанию к бесам. Мы хотим вам помочь. В том случае, конечно, если вы поможете нам. Помнится, вы рассылали свои стихотворения по редакциям. Мы их читали. Там были неплохие. Вот, например… Впрочем, забыл. А не ваше ли это сочинение в коридоре: «На свете нет преступней акции, чем засорение канализации»?

— Это мои стихи, — признался Бел Амор.

— Вот видите! — обрадовался мнимый Переписчик Населения, почувствовав у Бел Амора слабинку. — Дайте-ка мне свои рукописи, они будут опубликованы.

Переписчик с готовностью раскрыл пасть портфеля.

— Я их сжег.

— Сожгли?!. Отлично! Это Поступок! А еще говорите, что у вас нет талантов. Кстати, пепла, случайно, не осталось?

— Какого пепла?

— От сожженных стихов.

— Зачем вам стихотворный пепел? — удивился Бел Амор.

— Затем, что в нашей Организации можно по пеплу восстановить текст. У нас ничего не пропадает.

— Плохих поэтов, как собак нерезаных, — ухмыльнулся Бел Амор. — И незачем по пеплу восстанавливать. А вот если вам нужен стукач, то я могу посоветоваться в бесталанном квартале, и бесы выдвинут свою кандидатуру. Есть подходящий бес — глухой и немой одновременно. Как живут, чем дышат подслушает и доложит.

Стало ясно, что разговаривать больше не о чем.