Приключения «Идиота» - [8]
Вся компания шумно повалила в дом, где стоял накрытый стол с изрядно переполовиненными закусками. Значит, празднуют давно и со вкусом. Что ж, меня это вполне устраивало — я люблю хорошо поесть, а еще я люблю хорошую компанию и новых интересных людей. А в том, что они интересные, я не сомневалась. У такого человека, как Вадим, видимо, все должно было быть по первому разряду, включая друзей.
С нашим приездом у праздника открылось второе дыхание. Со двора потянуло запахом свежезажаренного шашлыка, и вскоре дымящиеся ароматные шампуры с мясом горой лежали на огромном блюде посреди стола.
После прогулки на свежем ночном воздухе я почувствовала волчий аппетит и не стала сопротивляться природным инстинктам. Да и позавчерашнее шампанское требовало полной нейтрализации. Вадим сидел рядом со мной и скромно потягивал из бокала красное вино, заедая его крошечными кусочками сыра.
Не понимаю, как можно есть сыр, если на столе целая гора шашлыков?
Я с удовольствием поедала сочное, хорошо прожаренное мясо, попутно успевая отвечать на вопросы моих соседей по столу. Никого не смущало, что я говорю с набитым ртом, и это мне нравилось — не люблю ханжей.
В нашей русской натуре есть одно замечательное качество — мы все любим делать чересчур: пить, есть, спать, ездить на большой скорости, любить. И очень здорово, когда никто никого не упрекает в отсутствии хороших манер. Мы же, в конце концов, не английские лорды, у которых чувство меры в крови на генетическом уровне. Англичане это чувство воспитывают в себе уже веков семь-восемь. По общепринятым слухам, они все делают последовательно и неукоснительно. Как, например, знаменитые английские сады. В английских садах все по струночке, по линеечке, а если англичанина спросить, как это получилось, то ответ будет почти банален — сажаете растение, а потом регулярно подстригаете его в течение семисот лет. Вот вам и английский парк! Скучновато, но зато есть результат.
У нас все по-другому. Чувство меры чуждо нам в принципе. Это совершенно ненужный русскому человеку атавизм, который только по странной случайности не вымер в нашей нации у отдельных, очень редких индивидуумов. А зачем оно нам, если вон какие просторы, вон сколько всего! Можно выйти в поле и орать там хоть целый день до вечера дурным голосом. Спросите — зачем? А просто так. Надо же русскому человеку чем-то себя занять. Так, глядишь, и день прошел. Все же не бездельничал.
А еще есть у нас одна общая национальная черта. Каждый дома на кухне любит из кастрюльки суп похлебать. И это не от бескультурья. У такого супа даже вкус другой. И англичане тут совсем ни при чем. Но я, кажется, снова отвлеклась.
Слегка подкрепившись, я стала оглядываться по сторонам. Компания действительно была разношерстная и интересная. Здесь были: кинозвезда (мне ее так представили, хотя я о ней ничего не слышала, видимо, она пока была средней величины), один полуизвестный продюсер (куда ж без них!), два бизнесмена «с женами» — так они сами сказали, — коллеги Вадима по бизнесу, пара-тройка бездельников без определенных занятий, проматывающих чьи-то состояния, и еще пять или шесть человек, ни имен, ни профессии которых я не запомнила.
И у всех этих людей было одно общее свойство — они умели веселиться, беззаботно и радостно, как умеют только дети и богачи.
Моей соседкой по столу была кинозвезда — так мне ее еще раз представил Вадим, наклонившись к самому моему уху.
— Я ее немного спонсирую, — добавил он, и тут же получил от меня тако-о-ой взгляд!
— Нет, я не в том смысле. В ТОМ смысле ее спонсирует продюсер.
— А-а-а, ну тогда все нормально, а для чего же еще нужны продюсеры, — успокоилась я.
— Она обязательно сегодня споет, вот тогда все сама и увидишь.
Звезду звали Зося, а рядом с ней, как приклеенный, неотлучно находился продюсер по имени Леня. Они оживленно беседовали о чем-то музыкальном и от нечего делать я стала прислушиваться к их разговору. Заметив это, Зося развернулась ко мне и сказала неожиданно низким голосом:
— Ты не тушуйся, здесь все свои, безо всяких кандибоберов. Хочешь мартини?
Я слегка опешила от такой фамильярности, но уже через пять минут мы весело болтали с Зосей, закусывая мартини здоровенными ломтями черного хлеба, натертого чесноком — по Зосиному рецепту (это только на первый взгляд кажется диковатым, вы попробуйте — с мартини очень недурственно).
Зося оказалась девушкой неглупой и образованной. Родом она была с Урала, из како-то жуткой глухомани, поэтому дорогу в шоу-бизнесе она пробивала всеми имеющимися у нее средствами — помимо пышной уральской груди и стройных ног, она часто использовала еще и интеллект. Причем, неизвестно, что было эффективнее.
Через полчаса Зося жаловалась мне, как родной матери:
— Ты понимаешь, Танька, что такое шоу-бизнес?
Я отрицательно мотнула головой.
— Правильно говоришь. Чтобы это понять, надо в нем жить, его надо любить, понимаешь, любить. А ты умеешь любить дерьмо?
Я снова мотнула головой.
— Вот видишь. А я без этого дерьма жить не могу. Я с трех лет на сцене. Еще в детском саду я играла девочку Машеньку на новогоднем утреннике. Я бредила всем этим, понимаешь. А без этого мне никак. Ты знаешь, какая это тяжеленная работа? Правильно, не знаешь. И никто из вас не знает, никому ничего невозможно объяснить — не поймут. А это — целый мир! И лично мне наплевать, что там так тяжело. Я все это люблю, я только там и живу, понимаешь, от сцены до следующей сцены. А все остальное между этими сценами — это только подготовка к той, настоящей жизни. Вот ты кем работаешь? Секретаршей? Сойдет для девушки, но скучно. А вот мне никогда не бывает скучно. Вот в чем кайф. Понимаешь, на сцене ты проживаешь тысячу жизней, а без сцены только одну. Уловила? То-то и оно. Роли, понимаешь. Роли — это не маски. Маску можно снять, и все. Ее больше нет. А роль — это целая жизнь. А песни — это те же роли. Их надо играть. Хочешь, покажу? Смотри.
«Солнечный луч нахально устроился у меня на кончике носа. Сон, сладкий и тягучий, как свежий мед, из густого, нежного сиропа превратился в жиденькую водичку, разбавленную надвигающейся действительностью. А потом и вовсе испарился. Что за дурацкая физика!Я нехотя приоткрыла один глаз, потом второй: мерзавец-луч уже беспечно скользил по потолку. Ну и пусть! Я снова закрыла глаза и улыбнулась — что может быть лучше этих первых минут после сна. Легкого и беззаботного. Как воздушное пирожное. Правда, мне никогда не встречались беззаботные пирожные, но суть от этого не менялась.Я опять открыла глаза.
«Метроном сухо отстукивал ритм. Раз, два, три, четыре, раз два, три, четыре. Голова раскалывалась. Я решила — надо прекращать этот кошмар. Встала из-за рояля и поплелась на кухню — принять таблетку от головной боли. Черт побери! Завтра репетиция, а я совсем расклеилась. Эта проклятая простуда совершенно не дает мне работать!Я работаю музыкантом. Слово «работаю» не совсем подходит для моей профессии. Но я не знаю, как сказать по-другому.Я обожаю музыку. И через месяц у меня важный концерт. У меня много концертов, но этот — особенный — я впервые буду играть со знаменитым оркестром в одном из самых лучших залов.
«Я — «Шоубиз». Это мое «погоняло». Если перевести на нормальный человеческий язык — прозвище. Но нормального там, где я работаю, мало. Вернее, его там совсем нет. И поэтому «погоняло» — привычнее. Словечко, конечно, с душком, из криминального мира. Но на такие пустяки давно уже никто не обращает внимания — здесь есть деньги, и поэтому тут все сплошь криминальное. Специфика работы!..».
«— Дашка!На часах — одиннадцать утра, в доме бардак, какой даже хану Мамаю не снился: банки из-под пива — несбыточная мечта советского коллекционера — изящными кучками валяются в самых неожиданных местах, на бильярдном столе вместо шаров — апельсины, все в дырках от кия — это ж сколько выпить надо!!!Гирлянда пустых бутылок, перевязанных цветным скотчем, украшает пальму в углу гостиной. Комнату обставлял дизайнер «с самого городу Парыжу», но до таких «изысков» интерьера даже его творческой мысли было не дотянуться…».
Когда речь идет о любви, у консервативных родителей Фрэнка Ли существует одно правило: сын может влюбляться и ходить на свидания только с кореянками. Раньше это правило мало волновало Фрэнка – на горизонте было пусто. А потом в его жизни появились сразу две девушки. Точнее, смешная и спортивная Джо Сонг была в его жизни всегда, во френдзоне. А девушкой его мечты стала Брит Минз – красивая, умная, очаровательная. На сто процентов белая американка. Как угодить родителям, если нарушил главное семейное правило? Конечно, притвориться влюбленным в Джо! Ухаживания за Джо для отвода глаз и море личной свободы в последний год перед поступлением в колледж.
Книгой «СПЯЩИЙ БОГ 018» автор книг «Проект Россия», «Проект i»,«Проект 018» начинает новую серию - «Секс, Блокчейн и Новый мир». Однажды у меня возник вопрос: а какой во всем этом смысл? Вот я родился, живу, что-то делаю каждый день ... А зачем? Нужно ли мне это? Правильно ли то, что я делаю? Чего же я хочу в конечном итоге? Могу ли я хоть что-нибудь из того, к чему стремлюсь, назвать смыслом своей жизни? Сказать, что вот именно для этого я родился? Жизнь похожа на автомобиль, управляемый со спутника.
Автор приглашает читателя послужить в армии, поработать антеннщиком, таксистом, а в конце починить старую «Ладу». А помогут ему в этом добрые и отзывчивые люди! Добро, душевная теплота, дружба и любовь красной нитью проходят сквозь всю книгу. Хорошее настроение гарантировано!
Этот роман о старости. Об оптимизме стариков и об их стремлении как можно дольше задержаться на земле. Содержит нецензурную брань.
Погода во всём мире сошла с ума. То ли потому, что учёные свой коллайдер не в ту сторону закрутили, то ли это злые происки инопланетян, а может, прав сосед Павел, и это просто конец света. А впрочем какая разница, когда у меня на всю историю двенадцать листов дневника и не так уж много шансов выжить.
Впервые доктор Грин издал эту книгу сам. Она стала бестселлером без поддержки издателей, получила сотни восторженных отзывов и попала на первые места рейтингов Amazon. Филип Аллен Грин погружает читателя в невидимый эмоциональный ландшафт экстренной медицины. С пронзительной честностью и выразительностью он рассказывает о том, что открывается людям на хрупкой границе между жизнью и смертью, о тревожной памяти врачей, о страхах, о выгорании, о неистребимой надежде на чудо… Приготовьтесь стать глазами и руками доктора Грина в приемном покое маленькой больницы, затерянной в американской провинции.