Приключения Гекльберри Финна - [59]

Это их чуть не разорило, зато все шесть тысяч были налицо, полностью.

– Послушайте, – говорит герцог, – у меня есть ещё одна идея. Давайте поднимемся наверх, пересчитаем эти деньги, а потом возьмём да и отдадим их девочкам!

– Нет, ей-богу, герцог, позвольте вас обнять! Очень удачная идея, никто бы до этого не додумался! Замечательная у вас голова, я такую первый раз вижу! О, это штука ловкая, тут и сомневаться нечего. Пускай теперь вздумают нас подозревать – это им заткнёт рты.

Как только мы поднялись наверх, все столпились вокруг стола, а король начал считать деньги и ставить их столбиками, по триста долларов в каждом, – двадцать хорошеньких маленьких столбиков. Все глядели на них голодными глазами и облизывались; потом все деньги сгребли в мешок. Вижу – король опять охорашивается, готовится произнести ещё речь и говорит:

– Друзья, мой бедный брат, который лежит вон там, во гробе, проявил щедрость к тем, кого покинул в этой земной юдоли. Он проявил щедрость к бедным девочкам, которых при жизни любил и берёг и которые остались теперь сиротами, без отца в без матери. Да! И мы, которые знали его, знаем, что он проявил бы к ним ещё больше великодушия, если б не боялся обидеть своего дорогого брата Уильяма, а также и меня. Не правда ли? Конечно, у меня на этот счёт нет никаких сомнений. Так вот, какие мы были бы братья, если бы помешали ему в таком деле и в такое время? И какие мы были бы дяди, если б обобрали – да, обобрали! – в такое время бедных, кротких овечек, которых он так любил? Насколько я знаю Уильяма, – а я думаю, что знаю, – он… Впрочем, я сейчас его спрошу.

Он оборачивается к герцогу и начинает ему делать знаки, что-то показывает на пальцах, а герцог сначала смотрит на него дурак - дураком, а потом вдруг бросается к королю, будто бы понял, в чём дело, и гугукает вовсю от радости и обнимает его чуть не двадцать раз подряд. Тут король объявил:

– Я так и знал. Мне кажется, всякий может убедиться, какие у него мысли на этот счёт. Вот, Мэри Джейн, Сюзанна, Джоанна, возьмите эти деньги, возьмите всё! Это дар того, который лежит вон там во гробе, бесчувственный, но полный радости…

Мэри Джейн бросилась к нему, Сюзанна и Заячья Губа бросились к герцогу, и опять пошло такое обнимание и целование, какого я никогда не видывал. А все прочие столпились вокруг со слезами на глазах и чуть руки не оторвали этим двум мошенникам – всё пожимали их, а сами приговаривали:

– Ах, какая доброта! Как это прекрасно! Но как же это вы?..

Ну, потом все опять пустились разговаривать про покойника – какой он был добрый, и какая это утрата, и прочее тому подобное, а через некоторое время с улицы в комнату протолкался какой-то высокий человек с квадратной челюстью и стоит слушает; ему никто не сказал ни слова, потому что король говорил и все были заняты тем, что слушали. Король говорил, – с чего он начал, не помню, а это была уже середина:

– … ведь они близкие друзья покойного. Вот почему их пригласили сюда сегодня вечером; а завтра мы хотим, чтобы пришли все, все до единого: он всех в городе уважал, всех любил, и потому мы желаем, чтобы на его похоронной оргии был весь город.

И пошёл плести дальше, потому что всегда любил сам себя слушать, и нет-нет да и приплетёт опять свою «похоронную оргию», так что герцог в конце концов не выдержал, написал на бумажке: «Похоронная церемония, старый вы дурак!» – сложил бумажку, загугукал и протягивает её королю через головы впереди стоящих гостей. Король прочёл, сунул бумажку в карман и говорит:

– Бедный Уильям, как он ни огорчён, а сердце у него всегда болит о других. Просит, чтобы я всех пригласил на похоронную церемонию, – ему хочется, чтобы все пришли. Только напрасно он беспокоится, я и сам собирался всех позвать.

И разливается дальше самым преспокойным образом и нетнет да и вставит свою «похоронную оргию», будто так и надо. А как только вклеил её в третий раз, сейчас же и оговорился:

– Я сказал «оргия» не потому, что так обыкновенно говорят, вовсе нет, – обыкновенно говорят «церемония», – а потому, что «оргия» правильней. В Англии больше не говорят «церемония», это уже не принято. У нас в Англии теперь все говорят «оргия». Оргия даже лучше, потому что вернее обозначает предмет. Это слово состоит из древнегреческого «орго», что значит «наружный „ („открытый“, и древнееврейского „гизум“ – „сажать“, „зарывать“; отсюда – «хоронить“. Так что, вы видите, похоронная оргия – это открытые похороны, такие, на которых присутствуют все.

Дальше, по-моему, уже и ехать некуда. Тот высокий, с квадратной челюстью, засмеялся прямо ему в лицо. Всем стало очень неловко. Все зашептали:

– Что вы, доктор!

А Эбнер Шеклфорд сказал:

– Что с вами, Робинсон, разве вы не знаете? Ведь это Гарни Уилкс.

Король радостно заулыбался, тычет ему свою лапу и говорит:

– Так это вы и есть дорогой друг и врачеватель моего бедного брата? Я…

– Уберите руки прочь! – говорит доктор. – Это вы-то англичанин? Да это дрянная подделка, хуже я не видывал. Вы брат Питера Уилкса? Мошенник, вот вы кто такой!

Ох, как все переполошились! Окружили доктора, стали его унимать, уговаривать, стали объяснять ему, что Гарви сто раз успел доказать, что он и вправду Гарви, что он всех знает по именам, знает даже клички всех собак в городе, и уж так его упрашивали помолчать, чтобы Гарви не обиделся и чтобы девочки не обиделись. Только всё равно ничего не вышло: доктор не унимался и говорил, что человек, который выдаёт себя за англичанина, а сам говорить, как англичанин, не умеет, – просто враль и мошенник. Бедные девочки не отходили от короля и плакали; но тут доктор повернулся к ним и сказал: