Приключения Гекльберри Финна - [25]

К этому времени Джим добрался до плота. Я просто разрывался от любопытства; небось, думаю, Том Сойер ни за что не ушёл бы теперь, ну так и я тоже останусь – погляжу, что такое тут делается. Я стал на четвереньки в узеньком коридорчике и пополз к корме – и полз до тех пор, пока между мной и салоном по осталось всего одна каюта. Вижу, в салоне лежит на полу человек, связанный по рукам и ногам, а над ним стоят какие-то двое; один из них держит в руке тусклый фонарь, а другой – револьвер, целится в голову человека на полу и говорит:

– Эх, руки чешутся! Да и следовало бы пристрелить тебя, подлеца!

Человек на полу только ёжился и всё повторял:

– Не надо, Билл, я же не донесу.

И каждый раз человек с фонарём смеялся и отвечал на это:

– Верно, не донесёшь! Вот уж это ты правду говоришь, можно ручаться.

А один раз он сказал:

– Смотри ты, как клянчит! А ведь если бы мы его не осилили да не связали, он бы нас обоих убил. А за что? Так, зря. Потому только, что мы своего упускать не хотели, – вот за что! Но теперь, я полагаю, ты никому больше грозить не станешь, Джим Тернер… Убери свой револьвер, Билл!

Билл ответил:

– И не подумаю, Джейк Паккард. Я за то, чтоб его убить» Так ему и надо! Разве он сам не убил старика Хэтфилда?

– Да я-то не хочу его убивать; уж я знаю почему.

– Спасибо тебе за такие слова, Джейк Паккард! Я их не забуду, пока жив, – сказал человек на полу и вроде как бы всхлипнул.

Паккард, не обращая на него внимания, повесил фонарь на стенку и пошёл как раз туда, где я лежал в темноте, а сам сделал Биллу знак идти за ним. Я поскорей попятился назад шага на два, только палуба уж очень накренилась, так что я не успел посторониться вовремя и, чтобы они на меня не наткнулись и не поймали, залез в каюту, как раз над тем местом, где они стояли. Тот, другой, двигался ощупью, хватаясь за стенки в темноте, а когда Паккард добрался до моей каюты, сказал ему:

– Сюда, входи сюда.

Он и вошёл, а Билл за ним. Но не успели они войти, как я уже забрался на верхнюю койку, забился в самый угол и очень жалел, что я тут. Они стояли совсем рядом, ухватившись руками за край койки, и разговаривали. Я их не видел, но знал, где они стоят, потому что они пили виски и от них пахло. Я порадовался, что ничего не пил, только разница была невелика: они бы меня всё равно не учуяли, потому что я даже не дышал. Уж очень я перепугался. Да и кто бы мог дышать, слушая такой разговор? Они говорили тихо и серьёзно. Билл хотел убить Тернера. Он сказал:

– Он говорит, что донесёт, и обязательно донесёт. Даже если мы оба отдадим ему нашу долю, это всё равно не поможет, после того как мы поссорились да так здорово его угостили. Он нас выдаст, это уж вернее верного, я тебе говорю. По-моему, лучше его убрать.

– И по-моему тоже, – очень тихо сказал Паккард.

– Прах тебя возьми, а ведь я думал, что ты против! Ну что ж, тогда всё в порядке. Идём прикончим его.

– Погоди минутку, я ещё не всё сказал. Выслушай меня. Стрелять хорошо, но можно сделать дело и без шума, если надо. Вот что я тебе скажу: нечего так уж гоняться за верёвкой на шею, когда можно сделать то, что ты затеял, по-другому, нисколько не хуже и в то же время ничем не рискуя. Ведь верно?

– Ещё бы не верно! А как же это устроить?

– Вот что я думаю: мы пошарим тут по каютам и заберём вещи, какие ещё остались, а потом – на берег и спрячем товар. А после того – подождём. Я вот что говорю: пройдёт не больше двух часов, как пароход развалится и затонет. Понял? Тернер тоже утонет, и никто не будет в этом виноват, кроме него самого. По-моему, это куда лучше, чем убивать. К чему убивать человека, когда можно обойтись и без этого? Убивать и грешно, и глупо. Ну как, прав я или нет?

– Да, пожалуй, ты прав. А вдруг пароход не развалится и не затонет?

– Что ж, мы можем подождать часа два, там видно будет… Так, что ли?

– Ну ладно, пошли.

Они отправились, и я тоже вылез, весь в холодном поту, и пополз к носу. Там было темно, как в погребе, но едва я выговорил хриплым шёпотом: «Джим!» – как он охнул возле моего локтя, и я сказал ему:

– Скорей, Джим, некогда валять дурака да охать! На пароходе целая шайка убийц, и если мы не отыщем, где у них лодка, и не пустим её вниз по реке, чтоб они не могли сойти с парохода, одному из шайки придётся плохо. А если мы найдём лодку, то им всем крышка – шериф их заберёт. Живей поворачивайся! Я обыщу левый борт, а ты правый. Начинай от плота и…

– Ох, господи, господи! От плота? Нету больше плота, он отвязался и уплыл! А мы тут остались!

Глава XIII

У меня дух захватило и ноги подкосились. Остаться на разбитом пароходе с такой шайкой! Однако распускать слюни было некогда. Теперь уж во что бы то ни стало надо было найти эту лодку – нам самим она была нужна. И вот мы стали пробираться по правому борту, а сами трясёмся, дрожим, еле-еле добрались до кормы; казалось, что прошло не меньше недели. Никаких и признаков лодки. Джим сказал, что дальше он, кажется, идти не может; он так боится, что у него и сил больше нет, – совсем ослаб. А я сказал: всё равно надо идти, потому что если мы тут останемся, то нам придётся плохо, это уж верно. И мы пошли дальше. Мы стали искать кормовую часть рубки, нашли её, а потом насилу пробрались ощупью к световому люку, цепляясь за выступы, потому что одним краем он был уже в воде. Только мы подобрались вплотную к двери, смотрим – и лодка тут как тут. Я едва разглядел её в темноте. Ну и обрадовался же я! Ещё секунда, и я бы в неё забрался, но тут как раз открылась дверь. Один из бандитов высунул голову в двух шагах от меня; я уж думал, что теперь мне крышка, а он опять убрал голову и говорит: