Приключения Филиппа в его странствованиях по свету - [30]

Вина были изъ погреба доктора Фирмина. Слуги его служили гостямъ. Отецъ и сынъ любили пышное гостепріимство, и относительно комфорта, пиръ Филиппа былъ богатый.

— Ужинъ, я люблю ужинъ больше всего! и для того, чтобы насладиться вашимъ ужиномъ, я съѣлъ за обѣдомъ только кусочекъ баранины! закричалъ мистеръ Туисденъ, встрѣчая Филиппа.

Мы нашли ого, пріѣхавъ изъ Темпля, гдѣ Филиппъ обѣдалъ въ залѣ коллегіи, въ парикѣ и мантіи, съ другими членами этой коллегіи, уже въ квартирѣ Филиппа и кушающаго десертъ молодого адвоката.

— Онъ здѣсь давно, сказалъ мистеръ Брайсь, занимавшій должность буфетчика: — такъ и бросился на оливки и макароны. Не буду удивляться, если онъ сунулъ ихъ въ карманы.

Брайсь не слишкомъ уважалъ мистера Туисжена, котораго достойный буфетчикъ откровенно называлъ скупымъ скотомъ. Между тѣмъ Тальботъ воображалъ будто старикъ уважаетъ его, всегда разговаривалъ съ Брайсомъ и обращался съ нимъ съ весёлымъ дружелюбіемъ.

Собрались другіе гости, непринадлежавшіе къ адвокатурѣ; мистеръ Туисденъ говорилъ за всѣхъ. Онъ сіялъ восторгомъ. Онъ чувствовалъ себя въ духѣ. Онъ распоряжался за столомъ Филиппа. Право никто никогда не подчивалъ гостепріимнѣе чужимъ виномъ; самъ Филиппъ былъ молчаливъ и растревоженъ. Я спросилъ его: не утомила ли его страшная церемонія, которую онъ только-что выдержалъ?

Онъ нѣсколько тревожно глядѣлъ на дверь, и зная нѣсколько о положеніи дѣлъ дома, я подумалъ, что, вѣроятно, онъ имѣлъ съ отцомъ одинъ изъ тѣхъ споровъ, которые въ послѣднее время случались такъ часто между ними.

Гости почти всѣ собрались, занимались разговоромъ и пили превосходное бордоское доктора, когда Брайсъ доложилъ о докторѣ Фирминѣ и мистерѣ Тёфтонѣ Гёнтѣ.

«Чортъ возьми мистера Тёфтона Гёнта!» чуть было не сказалъ Филиппъ, однако онъ вскочилъ, подошелъ къ отцу и встрѣтилъ его очень почтительно; потомъ онъ поклонился джентльмэну, представленному подъ именемъ мистера Гёнта, и они сѣли за столъ, докторъ занялъ своё мѣсто съ своей обыкновенной изящной граціей.

Разговоръ, довольно живой до пріѣзда доктора Фирмина, нѣсколько утихъ при его появленіи.

— У насъ была ужасная ссора два дня тому назадъ, шепнулъ мнѣ Филиппъ. — Мы пожали руку другъ другу и примирились, какъ вы видите. Онъ не долго останется: за нимъ пришлютъ черезъ полчаса. Онъ скажетъ, что за нимъ прислала герцогиня, и поѣдетъ пить чай въ клубъ.

Докторъ Фирминъ поклонился и грустно улыбнулся мнѣ, пока Филиппъ говорилъ. Кажется, я немножко покраснѣлъ, мнѣ сдавалось, что докторъ зналъ, о чомъ его сынъ говорилъ св мной. Онъ тотчасъ началъ разговоръ съ лордомъ Эскотомъ; онъ надѣялся, что отецъ его здоровъ.

— Вы поддерживаете его здоровье, докторъ. Вы не даете мнѣ возможности сдѣлаться его наслѣдникомъ, сказалъ молодой лордъ.

— Передавайте же бутылку, молодые люди! Мы намѣрены проводить васъ всѣхъ отсюда! кричитъ Тальботъ Туисденъ съ твёрдымъ намѣреніемъ попировать на чужой счотъ.

— Прекрасно сказано, сэръ! подхватилъ незнакомецъ, представленный подъ именемъ мистера Гёнта: — и безподобное вино. Ага Фирминъ! я знаю это вино, и онъ чмокнулъ губами, потягивая бордоское. — Это ваше бордосское съ 26 года — въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣнія.

— Этотъ красноносый, кажется, знатокъ, шепнулъ Розбёри, сидѣвшій возлѣ меня.

Розбёри, любимецъ Мэй-Фэра. Розбёри, визитныя карточки и пригласительные билеты на каминѣ котораго заставляли всѣхъ мущинъ широко раскрывать глаза отъ удивленія, нѣкоторыхъ хмуриться отъ зависти. Носъ незнакомца дѣйствительно былъ нѣсколько красенъ. Къ этому я могу прибавить, что платье его было чорное, лицо блѣдное и не весьма тщательно выбритое, бѣлый галстухъ грязенъ, а глаза налиты кровью. Онъ какъ-будто ложился въ постель не раздѣваясь, точно весь въ пуху.

— Кто этотъ уважаемый другъ вашего отца? продолжалъ шалунъ вполголоса,

— Вы слышали его имя: угрюмо сказалъ молодой адвокатъ.

— А мнѣ кажется, что вашъ отецъ находится въ затруднительныхъ обстоятельствахъ и сопровождается полицейскимъ, или, можетъ быть, онъ подверженъ умственному разстройству и отданъ подъ надзоръ сторожа изъ дома умалишенныхъ.

— Оставьте меня въ покоѣ! заворчалъ Филиппъ.

Тутъ Туисденъ, поджидавшій случаи сказать спичъ, вскочилъ съ своего стула и остановилъ дальнѣйшія замѣчанія шутливаго адвоката своимъ собственнымъ краснорѣчіемъ. Онъ расхваливалъ въ своей рѣчи Филиппа, новопожалованнаго адвоката.

— Какъ! если никто другой не предлагаетъ этого тоста, то его предложитъ твой дядя, съ множествомъ искреннихъ благословеній, мои милый! закричалъ маленькій человѣчекъ.

Онъ былъ щедръ на благословенія. Онъ отёръ слезу умиленія. Онъ говорилъ много и долго. Спичъ его былъ дѣйствительно хорошъ и его приняли съ заслуженными восклицаніями, когда Туисденъ наконецъ сѣлъ.

Филь пробормоталъ нѣсколько словъ въ отвѣтъ на комплиментъ дяди, а потомъ лордъ Эскотъ, молодой аристократъ и большой юмористъ предлагалъ тостъ за здоровье отца Филя и пѣсню. Докторъ сказалъ очень милый спичъ. Его волновали нѣжныя чувства родительскаго сердца, сказалъ онъ, глядя на Филя, который грызъ орѣхи. Видѣть сына счастливымъ, видѣть его окружоннымъ такими друзьями, знать, что онъ съ этого дня вступаетъ въ профессію, представляющую обширное поле для дарованій, благороднѣйшую награду за трудолюбіе, было гордою и счастливою минутой для него, доктора Фирмина.