Приключения Филиппа в его странствованиях по свету - [18]
Ссора съ младшей племянницей и равнодушіе его къ старшей (которую его сіятельство имѣлъ привычку называть старой плутовкой) сначала нѣсколько сблизили лорда Рингуда, съ его наслѣдникомъ сэромъ Джономъ Эппльшо; но оба джентльмэна были очень твёрдаго, если не сказать упрямаго характера. Они поссорились за раздѣлъ какого-то маленькаго наслѣдства и оба разстались съ большой враждой и съ ругательствами со стороны его сіятельства, который никогда не стѣснялся въ выраженіяхъ и всякую вещь называлъ ея настоящимъ именемъ, какъ говорится.
Послѣ этой ссоры полагали, что графъ Рингудъ женится, на зло своему наслѣднику. Ему было немногимъ болѣе семидесяти лѣтъ, и прежде онъ пользовался очень крѣпкимъ здоровьемъ. И хотя его характеръ билъ запальчивъ, а наружность не весьма пріятна — потому что даже въ портретѣ сэра Гомаса Лауренса физіономія его весьма некрасива — нечего и сомнѣваться, что онъ могъ бы найти жену между молодыми красавицами въ его родномъ графствѣ, или между самыми прелестными обитательницами Мэй-Фэра.
Но онъ былъ циникъ и, можетъ быть, болѣзненно сознавалъ свою непривлекательную наружность.
— Разумѣется, я могу купить жену, говаривалъ его сіятельство. — Не-уже-ли вы думаете, что не продадутъ дочерей человѣку моего званія и съ моимъ состояніемъ? Поглядите-ка на меня, мой добрый сэръ, и скажите, можетъ ли хоть какая-нибудь женщина влюбиться въ меня? Я былъ женатъ, и одного раза слишкомъ довольно. Я терпѣть не могу безобразныхъ женщинъ; а ваши добродѣтельныя женщины, которыя дрожатъ и плачутъ потихоньку и читаютъ нравоученія мущинамъ, нагоняютъ на меня тоску. Сэръ Джонъ Рингудъ Эппльшо осёлъ и я его ненавижу, по не на столько же, однако, чтобы сдѣлаться несчастнымъ на всю жизнь только для того, чтобы насолить ему. Умру, такъ умру. Вы думаете, много я забочусь о томъ что будетъ послѣ меня?
И съ сардоническимъ юморомъ этотъ старый лордъ проводилъ добрыхъ матушекъ, подставлявшихъ ему своихъ дочерей; онъ посылалъ жемчугъ Эмили, брилліанты Финнѣ, билетъ въ оперу весёлой Кэтъ, религіозныя книги благочестивой Селиндѣ, а въ концѣ сезона отправлялся въ свой огромный, уединенный замокъ на западѣ. «Онѣ всѣ одинаковы», таково было мнѣніе его сіятельства. Я боюсь, что это былъ злой и развратный старый джентльмэнъ, мои милыя. Но — ахъ! не согласится ли женщина на кое-какія жертвы, чтобы исправить этого несчастнаго человѣка, навести это, щедро одарённое природой, погибшее существо на путь правды, обратить къ вѣрѣ въ чистоту женщинъ эту заблудившуюся душу? Онѣ прельщали его пеленами на алтарь для его уингэтской церкви, онѣ искушали его религіозными трактатами, онѣ танцовали передъ нимъ, онѣ перепрыгивали верхомъ на лошадяхъ черезъ барьеры, онѣ причосывались гладко или завивали локоны, соображаясь съ его вкусомъ; онѣ всегда были дома, когда онъ пріѣзжалъ; а намъ съ вами, бѣдняжкамъ, грубо говорили, что ихъ дома нѣтъ; онъ проливали слёзы признательности надъ его букетами; онѣ пѣли для него, а матери ихъ, сдерживая свои рыданія, шептали: — Какой ангелъ, моя Цецилія!
Разный чудный кормъ бросали онѣ этой старой птицѣ, но она всё-таки не давала себя поймать и въ концѣ сезона улетала въ свои холодныя горы. А если бы вы осмѣлились сказать, что мистриссъ Нетли старалась поймать его, или лэди Трапбойсъ разставляла ему сѣти, вы сами знаете, что вы были бы злымъ, грубымъ поносителемъ и сдѣлались бы извѣстны повсюду вашей глупой и пошлой клеветой на женщинъ.
Въ 1830 г. съ этимъ вельможей сдѣлался припадокъ подагры, который чуть-было не передалъ его помѣстья, родственнику его, баронету Эппльшо. Крики его, когда его вынесли съ яхты въ домъ, нанятый для него въ Райдѣ, были ужасны; слова его ко всѣмъ окружавшимъ его были страшно выразительны, какъ лэди Камли и дочь ея, которыя катались съ нимъ на яхтѣ нѣсколько разъ, могутъ засвидѣтельствовать. Дурно же расплатился грубый старикъ за всю ихъ доброту и вниманіе къ нему! Онѣ танцовали на его яхтѣ, онѣ обѣдали на его яхтѣ, онѣ весело переносили всѣ неудобства морскихъ поѣздокъ въ его обществѣ. А когда онѣ подбѣжали къ его креслу — чего же сдѣлали бы онѣ, чтобы успокоить старика въ его болѣзни и страданіяхъ? когда онѣ подбѣжали къ его креслу въ то время, какъ его катили на колёсахъ по пристани, онъ называлъ мать и дочь самыми пошлыми и ругательскими именами, и кричалъ имъ, чтобы они отправлялись въ такое мѣсто, которое, конечно, я ужь не назову.
Случилось въ это самое время доктору и мистриссъ Фирминъ быть въ Райдѣ съ своимъ маленькимъ сыномъ, которому было тогда три года. Докторъ уже находился въ числѣ самых модныхъ лондонскихъ докторовъ и начиналъ пріобрѣтать знаменитость своимъ леченіемъ этой болѣни. (Сочиненіе Фирмина о подагрѣ и ревматизмѣ было, какъ вы помните, посвящено его величеству Георгу IV). Камердинеръ Рингуда, посовѣтовалъ ему пригласить этого доктора, упомянувъ, что онъ теперь въ этомъ городѣ Лордъ Рингудъ всегда умѣлъ подчинить свой гнѣвъ своимъ удобствамъ. Онъ немедленно велѣлъ пригласить мистера Фирмина и покорился его леченію и его обращенію, которое было также надменно, какъ и у его сіятельства. Наружность Фирмина была такъ величественна, что онъ казался гораздо знатнѣе многихъ знатныхъ вельможъ. Шесть футовъ роста, благородныя манеры, гладкій лобъ, блестящіе глаза, бѣлая, какъ снѣгъ, манишка, красивая рука изъ-подъ бархатнаго обшлага — всѣ эти преимущества имѣлъ онъ и пользовался ими. Онъ не сдѣлалъ ни малѣйшаго намёка на прошлое, но обращался съ своимъ паціентомъ съ чрезвычайной вѣжливостью и съ непроницаемымъ самообладаніемъ.
«Ярмарка тщеславия» — одно из замечательных литературных произведений XIX века, вершина творчества классика английской литературы, реалиста Вильяма Мейкпис Теккерея (1811–1863).Вступительная статья Е. Клименко.Перевод М. Дьяконова под редакцией М. Лорие.Примечания М. Лорие, М. Черневич.Иллюстрации В. Теккерея.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это можно называть как угодно - «светом», «гламуром», «тусовкой»... суть не меняется. Погоня за модой. Преклонение перед высшими, презрение к низшим. Смешная готовность любой ценой «превзойти Париж». Снобизм? Да еще какой! Изменилось ли что-то за прошедшие века? Минимально, - разве что вместо модных портных появились кутюрье, а журналы для «леди и джентльменов» сделались глянцевыми. Под пером великого острослова Уильяма Теккерея оживает блеск и нищета английского «света» XIX века - и читатель поневоле изумляется, узнавая в его персонажах «знакомые все лица».
"Записки Барри Линдона, Эсквайра" - первый роман Уильяма Теккерей. В нем стремительно развивающийся, лаконичный, даже суховатый рассказ очевидца, где изображены события полувека, - рассказ, как две капли воды похожий на подлинные документы XVIII столетия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.