– Да, – обрубил концы Иван.
Лифт спускался долго. Но никакой это был не лифт. Иван сразу понял – камуфляж. Это кабина продольных перемещений. Куда они волокут его? Может, Триест уже не наверху, может, они под морем? Спрашивать не годится, недоверчивых не уважают. Иван молчал.
Дверь распахнулась в темноту и сырость. Опять подземелья, опять трубы, заброшенные коммуникации, позабытые ходы-выходы!
В мрачной комнате с низким потолком сидели двое. И смотрели на экран – отслеживали весь их путь, Иван сразу понял это. Молодой человек в юбочке обратился к плешивому толстяку.
– Ганс, проверь этого парня.
– Может, сразу шлепнуть? Так надежнее! – предложил сутулый блондин с наколкой у виска. Наколка была русской: православный крест и буква "В". Но говорили все на новонемецком.
– Буйный тебе разъяснит, что надежно, а что нет, – сказал плешивый толстячок в зелено-желтом джинсовом костюме с кожаными заплатами на локтях и коленях, Ганс.
– Буйный никогда не вернется, болван! – отрезал сутулый.
Они долго молчали. Иван тоже не решался нарушить молчание.
Наконец Ганс указал на кресло в углу комнаты.
– Садитесь!
Иван подчинился. Огромный колпак накрыл его полностью, погрузил в черноту.
– Ага-а!!! – завопил вдруг сутулый, будто не было преграды, будто он стоял за спиной. – Чего это у него-о?! Отвечай, падаль! Ганс, снимай колпак, его надо кончать!!!
– Что у вас в кармане, верхнем, внутреннем? – спокойно спросил Ганс.
– Яйцо-превращатеяь, подарок Гуга Игуифельда Хлодрика Буйного, – напрямую ответил Иван.
Сутулый затих, но было слышно, как он суетно и нервно сопит. Больной. Наркоман. Иван навидался таких. Но сейчас он был в руках у этих негодяев, ничего не поделаешь, только они могли ему помочь.
– Это он, – выдал наконец Ганс. – Хватит ломать комедию. А ты, Костыль, успокойся. Гуг вернется, он тебе почистит харю.
Сутулый огрызнулся, затих.
Колпак вместе с чернотой ушел вверх.
– Говорите, – предложил молодой человек.
Иван огляделся по сторонам, будто отыскивая более солидную публику, ну, хотя бы гуговых заместителей, ему был не интересен этот щегленок в юбочке, юнец с крашенными волосами.
– Здесь никого больше нет и не будет, – предупредил гостя Ганс, – все заняты делом, они далеко, понимаете?
– Нет, я в этих делах не разбираюсь, – ответил Иван, – но вы должны мне помочь. И Гугу Хлодрику тоже... Мне нужны точные его координаты на Гиргее, вам они должны быть известны, Мне нужна самая полная информация о нем, его вещи – вы понимаете, о чем я говорю?
– Догадываемся, – тихо произнес плешивый Ганс. – Я не стал бы открываться никому другому. Но вам скажу. Группа освобождения готовится уже полгода. Это не так просто. Мы вложили в дело две трети всех запасов. Но акция намечена на декабрь, понимаете? Придется потерпеть.
– У меня, к сожалению, нет столько времени. Сегодня вечером я ухожу на Гиргею.
Иван говорил размеренно, ровно, без нажима. Он не любил повторять, разжевывать.
– Его надо убрать, – вновь предложил сутулый Костыль. – Он сорвет акцию, он угробит дело.
– Я семнадцать раз был на Гиргее. Я начинал ее геизацию, дружок. Я пойду на нее в восемнадцатый раз. И я вернусь с Гугом. Без него мне нечего делать на Земле. Гуг обещал мне в случае чего не меньше трех сотен крепких и толковых ребят, готовых на все, ясно? Мы с Гугом кровные братья, мы гибли с ним вместе, и вместе воскресали. А вам одним не хрена делать на Гиргее! Вы можете готовиться еще два года, но у вас ни черта не получится. Кто из вас там был?
– Вон, Костыль! – ответил молодой в юбочке.
– Какой уровень?
– Двенадцать дробь тридцать один ИК, четырнадцатая зона.
– Общая зона?
– Да.
– А Гуг торчит на самом дне, верно я говорю?
– Верно, – ответил Ганс, – мы дадим его точные координаты. Он обернулся к двоим другим: – Он не врет, он сделает все... а мы пойдем с ним, поможем.
– Нет! – отрезал Иван. – Вы все запорете.
– Шустрый малый! – взъярился Костыль. – Ты откуда такой умный выискался?
– И еще мне нужны его вещи! – заявил Иван, не реагируя на слова сутулого.
– Круто загнул...
– Гуг запретил их даже показывать, он велел хранить их, – скороговоркой выпалил Ганс. Он был в растерянности. Он прощупал Ивана, убедился на все сто, что это не агент Европола, не провокатор, что это один из самых близких Гуговых друзей, но... приказ босса есть приказ босса.
– Я с ним поговорю сейчас по-свойски! – В мосластой лапе Костыля сверкнул изогнутый нож. Лезвие сверкало розовым пламенем – агаролийский титан, режет сталь, раны от него не заживают никогда.
Иван, не поворачивая головы, перебил кисть сутулому.
Нож вонзился в каменный пол. Юноша в юбочке спрыгнул со стола, на котором сидел. Ганс упер руки в бока, обе кобуры на его бедрах поползли вверх – автонаводка, психокоманды. Нет, он не посмеет. Иван ждал.
– Ну хватит уже!
Стена ушла вверх, будто ее и не было. Свет резанул по глазам. Седой полноватый мужик в серебристом комбинезоне недовольно кривил нижнюю губу, изуродованную длинным шрамом. Шрам шел через все лицо. И от этого не было понятно, что выражает само лицо, оно вообще было непонятным, отсутствующим.
– Садитесь!
К Ивану подкатило огромное кресло с мягкими подлокотниками. Он прекрасно знал, что именно из таких подлокотников и выскакивают стальные наручи, приковывают пленника к креслу. Но он сел в него. Откинулся.
