Приключения Джейкоба Фейтфула - [33]

— О, я и пальцем не дотронусь до бочонка, — сказал один и ушел.

— Я тоже, — прибавил второй и ушел.

Наконец, все ушли, кроме восьми человек. Билл Шорт подошел к бочонку и сказал:

— Я тоже не дотронусь до него рукой, — при этом ногой он толкнул его; тот откатился ярда на три от дверей.

— Моя рука тоже не коснется его, — сказал Холмс, ударил бочонок ногой и откатил его на дорогу.

Так они двигали его, не дотрагиваясь до него руками; наконец докатили до залива. Тут все замерли: никто не хотел разбить бочонка. На их счастье, мимо проходил черный плотник; они обещали дать и ему стакан грога, если он пробуравит бочонок своим коловоротом: всем хотелось иметь право поклясться, что они не дотронулись до него рукой. Едва отверстие было проделано, один из матросов взял парочку кружек у черной женщины, которая продавала пиво. Виски потек; черный плотник подставлял одну кружку под струю, когда другая бывала полна; матросы наскоро пили. Раньше чем они допили до половины, прибежали и остальные. Вероятно, они почувствовали приятный запах, как акула чует съестное, попавшее в воду. Скоро бочонок осушили до конца, все опьянели и решили уйти, чтобы их не застали на месте преступления.

Перед самым заходом солнца мне велели плыть в ялботе на берег и доставить обратно отпущенных матросов; казначей решил воспользоваться этим случаем и навестить свою невесту, но, выйдя в гавани, он прежде всего увидел твой опустевший бочонок.

— Что это? — спросил Терзби. — Значит, ты не отнес его на холм, как было приказано?

— Отнес, сэр, — ответил я, — и отдал на хранение черной девушке; но ее хозяйка спала, и служанка не позволила мне внести бочонок в комнаты.

Тут он принялся бушевать и клясться, что найдет злодеев, как он называл отпущенных, которые осушили его бочонок. Потом ушел к дому невесты. Едва он исчез, как мы схватили бочонок и налили в него кварты две воды. Спирт, впитавшийся в дерево, всегда смешивается с водой и, если вы потрясете бочонок, образует недурной грог, во всяком случае это лучше, чем ничего.

Не скоро собрал я матросов, которые разбрелись по городу, поэтому, когда я с ними вернулся на палубу, было совсем темно. Занятый чем-то первый лейтенант не спросил меня, почему я так долго пробыл на берегу. Он нашел, что все матросы лежали на корме.

— И где это они могли найти водки? — сказал он, потом приказал сторожить их, пока они не отрезвеют.

На следующее утро казначей пожаловался ему, что у него украли виски. Старший лейтенант рапортовал об этом капитану. Капитан велел вызвать всех людей, которые вернулись в нетрезвом виде.

— Кто из вас украл виски? — спросил он.

Все поклялись, что не дотрагивались до бочонка и пальцем.

— Тогда как же вы могли напиться? Ну, мистер Шорт, ответьте: вы были совсем нетрезвы. Кто дал вам водки?

— Чернокожий, сэр, — ответил Шорт, и в сущности, сказал правду. И все с клятвой повторили то же самое. Капитан взбесился и велел всех их арестовать. На следующий день капитан сказал:

— Ну, ребята, если вы не скажете, кто украл виски казначея, я всех высеку.

Между тем Шорт и остальные успели сговориться, как действовать. Они знали, что капитан не любил телесных наказаний, так как был очень добросердечным человеком. Вот Билл Шорт вышел вперед и, отдав честь капитану, сказал:

— Сэр, если вы решили наказать всех, лучше я скажу правду сразу. Я украл виски.

— Отлично, — ответил капитан, — раздевайтесь, сэр. Билл Шорт сбросил рубашку, его схватили.

— Дать ему дюжину!

— Прошу извинения у вашей чести, — сказал Джек Холмс, выходя из ряда матросов; я не могу допустить, чтобы наказали невинного, и раз должны наказать кого-нибудь, пусть уж лучше бичуют того, кто виноват. Не Билл Шорт взял виски, а я.

— Что это? — сказал капитан. — Ведь вы же сами сказали, что виноваты вы, мистер Шорт.

— Ну да, — ответил Билл, — я сказал это, так как не хотел, чтобы наказали всех, но правда остается правдой: я не дотронулся и пальцем до бочонка.

— Отпустить Шорта; Холмс, раздевайтесь, сэр. Холмс разделся, его привязали к скамье.

— Дать ему дюжину, — произнес капитан.

Но в эту минуту вышел Макалпин и стал клясться, что виноват он, а не Холмс, и попросил, чтобы наказали его. Тут капитан закусил губы, боясь расхохотаться, и матросы увидели, что все хорошо. Дальше вышел другой и сказал, что виноват он, а не Макалпин; за того вступился еще новый, и так далее, и так далее.

Наконец капитан сказал:

— Можно подумать, что наказание — вещь очень приятная: все вы с такой готовностью хотите подвергнуться ему; но я не могу сделать этого в угоду вам. Я найду настоящего виновного и сурово накажу его. Тем временем оставьте их под арестом, мистер П., — обратился он к старшему лейтенанту.

Матросов отослали вниз, и старший лейтенант, знавший, что капитан никогда больше не поднимет этого дела, не стал наводить справок — все так и окончилось. Раз, месяца через два, я рассказал офицерам, как это было подстроено, и они искренне хохотали».

Мы пили до позднего вечера, старый Том все время развлекал нас длинными рассказами, а поздно ночью я в первый раз пошел спать с отуманенной головой. Старый Том заметил: