Приключения чёрной таксы - [20]

— Элизабет, душенька, пожалуй, я переманю вашего шеф-повара к себе, — басом смеялась необъятная мадам в декольтированном платье.

— В чём-чём, а в искусстве устраивать приёмы, вам, сэр Николас, нет равных во всей, не побоюсь этого слова, Англии. Даже средневековые Гаргантюа и Пантагрюэль не сравнятся с вами! — напыщенно говорил господин с седыми бакенбардами и орденом Подвязки на груди.

— Кстати, средневековые правила поведения за столом были весьма любопытными, — с улыбкой отвечал Николас. — Если позволите, я немного расскажу об этом, — он вопросительно оглядел собравшихся.

— Просим, просим! — захлебываясь от восторга, пропищала ушастая не то герцогиня, не то баронесса.

— Эти правила были подробно описаны в средневековых книгах по этикету. Большинство наставлений касалось чистоплотности и того, как учтиво разделить с соседом общую порцию. Перед трапезой необходимо, прошу прощения у дам, почистить ногти и не пачкать грязными пальцами стол. Не должно было пить из общего кубка с полным ртом и глотать суп с шумом. Не полагалось ковырять в зубах ножом, дуть на пищу, чтобы её остудить, и вытирать губы скатертью.

В зале стояла тишина. Рассказчик невозмутимо продолжал:

— Из уважения к соседу ложку следовало как следует почистить и не оставлять в тарелке с пищей (вилок в те времена ещё не было). Нельзя было слишком глубоко залезать пальцами в общую тарелку и крошить туда хлеб потными руками. Ни в коем случае не разрешалось обгладывать кости и раздирать мясо на куски зубами. Кроме того, имелись специальные инструкции, касающиеся сплёвывания и отрыжки, — окончив неаппетитный рассказ, Николас непринуждённо отрезал кусочек гусиной грудки и отправил его в рот.

— Чудовищно! — воскликнула ушастая герцогиня и состроила гримасу.

Ладе показалось, хозяин специально ломал эту комедию. С минуту, переваривая услышанное, гости молчали. Неловкую паузу нарушила симпатичная юная леди.

— Некоторым нашим современникам не помешало бы ознакомиться с правилами средневекового этикета! — она так непринуждённо захохотала, что гости один за другим начали улыбаться, а вскоре все присутствующие добродушно смеялись.

Апогеем грандиозного пиршества стал внесённый двумя слугами на широком золотом блюде кабан, запечённый целиком с кровью. Он лежал на боку, и из спины его торчал нож. Кабан был размером с коня, а нож — с меч короля Артура.

Запахи дичи едва не сшибали собак с ног. Желудок таксы разбух и затвердел, как кожаный портфель.

— Вот бы вцепиться этому жареному мамонту в бок! — запахи доконали левретку. — Смотри как он аппетитно сложил копыта на пузе!

По завершении основной трапезы шестеро слуг, словно соткавшись из воздуха, виртуозно заменили приборы. Вторая шестёрка подала гостям сладкое вино и чай. При этом официанты, поворачивая бутылку этикеткой к гостю, демонстрировали вино с той особенной улыбкой, с которой показывают портрет единственного сына.

Объевшиеся и захмелевшие гости с энтузиазмом переместились в розовый зал, где всё было готово к аукциону.

— В таком состоянии они способны выложить кругленькую сумму за пару нестираных носков сэра Элтона Джона, — фыркнула левретка.

Никем не замеченные, собаки просочились в зал и спрятались под креслом во втором ряду.

За трибуной на овальной сцене уже стоял ведущий торгов, сжимая в руке деревянный молоток.

— Леди и джентльмены, попрошу тишины! — строго скомандовал Молоток. — Итак, все вещи, предложенные сегодня вашему вниманию, имеют надёжное происхождение. Они принадлежат коллекции сэра Николаса Стивенсона. Основной объём торгов — произведения русских художников начала XX века. Также будут представлены товары по нумизматике, бонистике, фалеристике и другим направлениям коллекционирования. Первый лот — картина работы Ивана Неизвестного «Видение отроку Пафнутию», 1925 год, холст, масло.

Молоденькая ассистентка, демонстрируя изысканные манеры, внесла полотно в увесистой раме и водрузила его на демонстрационный мольберт. На картине изображался юный отрок и овца с крыльями. На овечьей морде читалась мировая скорбь — по-видимому, животное даже не знало, как этими штуками пользоваться.

— Начальная цена лота двести тысяч фунтов стерлингов.

— Двести десять! — выкрикнула из зала дама в фиолетовом боа.

— Кто больше? — без энтузиазма обратился к публике Молоток.

— Двести пятьдесят! — поднял дрожащую руку старичок-полковник.

— Двести шестьдесят тысяч! — заявила дама.

— Триста, — сказал старичок так, словно речь шла о трёхстах тысячах конфетных фантиков.

Дама закусила нижнюю губу, лицо её медленно принимало оттенок боа.

— Я и миски собачьего корма за эту мазню не дам! — неистовствовала левретка.

Ведущий стукнул молотком по трибуне, словно поставил точку в скучном рассказе:

— Картина продана джентльмену в погонах за триста тысяч фунтов стерлингов!

Старичок довольно улыбнулся, показав публике фарфоровые зубы, и в сопровождении ассистентки отправился за кулисы.

Все последующие лоты ассистентка демонстрировала гостям бережно, словно чьи-то хрупкие души. Атмосфера сумасшедшего дома окружала собак добрых два часа. Цены росли катастрофическими темпами. Воздух в зале накалился — в нём можно было печь куриные яйца.