Приключения чёрной таксы - [16]

— Привет, я Гарри! С приездом в сумасшедший дом! — рассмеялся мальчишка.

— А это, судя по всему, здешний главврач, — подмигнула левретка подруге.

— А это, судя по всему, здешний главврач, — точь-в-точь Юлькиным голосом повторил негритёнок.

Девочки переглянулись: «Ты тоже это слышала или?..»

— Главврач у нас Бэрримор — любого до смерти залечит. А я так, «подай-принеси».

Выражение собачьих морд было таким обескураженным, что мальчик, улыбнувшись во весь рот, сказал:

— Не пугайтесь! Я умею разговаривать с собаками, кошками, хомяками и прочей живностью. Понимаю всё, о чём они говорят, вернее, лают или мяукают. А ещё я голоса пародировать умею, — с ехидной Юлькиной интонацией добавил Гарри.

Подруги были потрясены.

— Вас хозяин из России привёз? — догадался мальчик.

— Да, но мы не соба… — тут Лада осеклась. Открывать душу первому встречному-поперечному всё-таки не стоило.

— Знаете, но это только между нами, — Гарри напустил на себя заговорщический вид. — У меня иногда складывается такое впечатление, что все в этом доме, за исключением мистера Стивенсона и меня, уже давно рехнулись.

— Так уж и все? — недоверчиво прищурилась левретка.

— Возьми любого, у каждого свои тараканы в голове! Не хотелось бы переходить на личности, но, раз уж зашёл такой разговор… — мальчик понизил голос до шёпота: — Вы уже видели мистера Бэрримора?

— Малоприятный тип.

— Он главный в доме после сэра Стивенсона. Живёт один в Восточной башне, никого туда не пускает, даже уборку сам по субботам делает. Однажды у него что-то с канализацией там стряслось. Сантехники приехали. Представляете, он даже их не впустил! Я попытался как-то чисто из любопытства одним глазком к нему заглянуть. Там окошко есть, в сад выходит. Лесенку приставил, вскарабкался, а тут он, откуда ни возьмись, — схватил за шиворот и трясёт! Глазюки выпучил и молчит — всё трясёт, трясёт. У меня сердце в пятки ушло от страха! Потом отпустил, а после ставни железные на окна навесил.

— Странно… А Кристофер тоже э-э… не в своём уме?

— Крис? Вообще-то о хозяевах плохо не говорят, но… Хотя сами всё скоро увидите.

— Тебя послушать, так здесь всем вокруг в санаторий-профилакторий пора. Может, ты э-э… фантазёр? — левретка склонила голову набок, предлагая взглянуть на вещи под несколько иным углом.

С лица мальчика сползла улыбка:

— Знаете, у меня ведь здесь и друзей-то нет. Я у Стивенсонов второй год работаю, взяли, когда Кристофер заболел. Хозяева думали, что общение со сверстником окажет положительный эффект на его состояние. Но увы, общего языка мы так и не нашли. А как хочется иногда с кем-нибудь по душам поболтать!

— А откуда у тебя эта способность, животных понимать?

— Ой, это такая интересная история! — оживился Гарри. — Как-то мы с родителями на пляж пошли, мне лет шесть было. Решил я плавать научиться. Зашёл подальше, чтобы мама не увидела, а тут волна, возьми да и накрой меня. Барахтаюсь я, руками по воде шлёпаю — а меня всё дальше от берега уносит. Кувыркался я, кувыркался, а потом вдруг безразлично как-то всё стало. Тело ватное, будто пасмурного неба наглотался. Расслабился я и под воду ушёл. Последнее, что помню: толща мутной воды вокруг и тишина.

Очнулся я от боли: кто-то меня к берегу тащит. Вижу, сенбернар-спасатель держит меня, как щенка за шкирку, и сквозь зубы говорит: «Как вы мне все надоели! Лезут в воду, точно медузы. Всё, этот — последний, с завтрашнего дня на пенсию ухожу».

На берег меня вытащил — вокруг ни души. Лежу я на песочке, в себя прихожу и слышу вдруг голосок тоненький: «Молодой человек, вы мне лапку отдавили!». Прямо перед моим носом краб клешнёй размахивает и грозно так на меня глядит… Короче говоря, с тех пор я всех животных понимаю, даже мух и тараканов, — Гарри вздохнул. — Интересно, конечно, но иногда так эта болтовня надоедает! Теперь я вроде как особенный. Я узнавал, таких людей в мире, кстати, не так уж и мало. Просто мы это не афишируем.

Оказавшись в своей новой комнате, Юлька с разбегу плюхнулась на кровать:

— Я всю сознательную жизнь мечтала лежать на перине и грызть сахарные палочки!

Море плюшевых игрушек, резиновых костей, съедобных палочек и других радостей четвероногого наполняло собачий люкс.

— Вы тут располагайтесь, а я на кухню, — гостеприимно щебетал Гарри. — Вечером приём, будет уйма народу. Если что-то понадобится, дёрните шнурок, я прибегу! — и он прикрыл за собой дверь.

Лада забралась в постель, решив с дороги немного вздремнуть.

— Хороший всё-таки малый этот Гарри, — такса вдруг осеклась. — Ой, что это?

За дверьми послышался какой-то вой. Такса с левреткой съёжились и нырнули под одеяла. Казалось, какое-то страшное, неведомое существо, стеная от боли, бежало к ним, чтобы съесть!

Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату, словно ураган, влетел маленький мальчик. На огромной по сравнению с худеньким туловищем голове красовалась военная каска с оленьими рогами. Поверх бархатного костюмчика была надета балетная пачка, в правой руке — флажок с портретом Снусмумрика. С минуту мальчик, как викинг, дико разглядывал комнату.

— Кто этот дикарь?! — в ужасе прошептала левретка, высовываясь из-под одеяла.