Приключения Бориски и его друзей - [8]
— Ох! — сказала Машенька. — Мы, наверное, никогда не выкопаем глубокой ямы.
— Выкопаем, выкопаем, — обнадежила Сорока. — Вот натаскаю побольше веток… Только сначала надо сочинить стихотворение, которое помогло бы нам работать. Воодушевляло бы нас.
— И веселило, — поддержал Бук.
— И чтоб охотники, услышав или прочитав его, могли моментально испугаться, — сказал Бориска. — Тогда они никогда больше не сунутся в лес.
— Вот именно, — сказала Сорока. — Странно, что мы не додумались до этого раньше.
— Значит, сочиняем? — спросил Бук.
— Сочиняем! — сказал Бориска.
— Разумеется, — сказала Сорока.
— Ох! — сказала Машенька. — Ничего у нас не получится.
— Все у нас получится, — сказала Сорока. — Мы не хуже других!
И друзья уселись вокруг недорытой ямы, уставились на ее дно — чтобы почувствовать наибольшее вдохновение и лучше представить то, о чем должны сложиться стихи.
— Придумала! Я первая придумала начало стихотворения! — крикнула Сорока.
— Что придумала? — спросил Бук.
— Я придумала так. — Сорока вспорхнула на высокую ветку и прострекотала оттуда:
— Здорово! — сказала Машенька. — Сорока придумала по-настоящему пугающие строчки.
— Нет, — сказал Бук, — эти строчки надо выкинуть. Мы не злодеи.
— А у меня начало не придумывается, — сказал Бориска. — Зато придумались две строчки для припева. На тот случай, если наше стихотворение сможет стать песней. — И Бориска нараспев прочитал:
— При чем здесь трамвай? — удивилась Сорока.
— Ерунда какая-то, — согласился Бук. — Надо о стихотворении думать, а не о чем попало.
— Нет, — возразил Бориска. — Припев не о чем попало. Он может подойти к любому стихотворению. Вот — о крокодиле:
А можно, если надо, этот припев подставить к лягушатам:
— Действительно, — сказал Бук, — твой припев подходит хоть куда. Запиши-ка его щепкой на дне ямы. Может, он пригодится и нашему стихотворению.
— Я не умею еще хорошо писать, — смутился Бориска. — Могу только с ошибками.
— Неважно, — сказал Бук. — Лишь бы не забыть. Потом разберемся.
И друзья снова сосредоточились, создавая стихотворение, которое никак не хотело создаваться. Наконец, кое-что придумалось. А поскольку это кое-что большинству не показалось плохим, то и решено было дальше не сочинять, потому что Бук сказал, будто ему гораздо легче вырыть четыреста самых глубоких ям, чем сочинить один стишок.
Читать поручили Сороке, которой и самой хотелось выступить.
Она прополоскала болотной водой клюв, чтобы не запинаться во время чтения, и прочла:
Пусть в глубокой яме злятся, Что не выбраться самим, Пусть лягушки веселятся, Прыгнув на головы им.
— Ничего, — сказал Бук. — Насколько я понимаю, получилось вполне предостерегающее стихотворение. Оно наверняка должно подействовать на охотников. Я думаю, что мы подождем ловить их в западню, а напишем это стихотворение малиновым соком на дощечке, которую прибьем к самому заметному дереву.
— А если охотники окажутся неграмотными? — спросил Бориска.
— Тогда придется договориться с экскаватором, — сказал Бук.
— И с трактором, — добавила Сорока.
— Ах! — сказала Машенька. — Я так и знала, что глубокая яма сразу не выкопается.
— Конечно, — ответил Бориска. — Все по-настоящему крепкое и долговечное строится не за один раз. К тому же я не могу больше работать — слишком много заноз засело в моих ладонях… Четыре… Пять… Десять… Двадцать две! — воскликнул он, выковыряв последнюю.
День начинает идти вниз
Это действительно было так, потому что тени от деревьев поехали в другую сторону, откуда позже приходит ночь.
«Пора возвращаться, — подумал Бориска. — Папа, должно быть, уже пришел с рыбалки, узнал, что я куда-то делся, и решил, будто со мной случилось несчастье. Наверное, они вместе с мамой сейчас бегают от одних наших знакомых к другим, а потом совсем испугаются и начнут вспоминать, кто и когда утонул».
— Мне пора уходить, — сказал он друзьям.
— Так рано? — удивился Бук. — Но ведь мы не нашли еще место, где росла рябина с пушистыми цветами.
— Неужели ты не можешь еще чуть-чуть задержаться? — спросила Сорока.
— Не могу, — сказал Бориска. — Знаешь, как тяжело бывает слушать, когда мама начинает выкрикивать: «Этот непослушный ребенок сведет меня в могилу» или: «В нашей семье растет не мальчишка, а какой-то жестокий эгоист! Он никогда не думает о родителях, всегда только о себе, о себе!» А папа! Он в таких случаях всегда принимает мамину сторону.
— …Хм… — сказал Бук. — Трудно тебе живется. Но поскольку ты все равно уже опоздал, можешь побыть с друзьями лишний час. Тем более что мы встречаемся не каждый день.
— Что ж, — вздохнул Бориска, — я, пожалуй, еще побуду с вами. Бук прав: неизвестно, когда нам снова удастся встретиться…
