Приключения Бесхвостика Пелле - [34]
— Тогда не смей появляться здесь, в первом классе! Марш отсюда, пока я не выкинул тебя в море!
— Вы, наверное, родственник Монса? — спросил Пелле.
— Я корабельный кот первого класса! И мне поручено следить, чтобы всякие неизвестно откуда взявшиеся бродяги не болтались по нашей палубе! Чтобы духу твоего здесь не было!
— Должно быть, двоюродный брат Монса, — сказал Пелле, спускаясь по трапу.
Теперь он очутился на другой палубе, где двое мужчин кидали друг другу кольцо через сетку. Это было довольно забавно, поэтому Пелле уселся, и стал водить головой из стороны в сторону, следя за полётом кольца.
— Привет, малыш! — сказал один из игроков. — Хочешь поиграть с нами в палубный теннис?
«Э-э-э… — подумал Пелле, — ваше кольцо для меня, пожалуй, великовато…»
Но тут появился другой кот, совершенно чёрный. На нём тоже была бескозырка и узкая жёлто-голубая лента на шее.
— Ты кто такой? — спросил он.
— Я — Пелле, плыву в Америку.
— Балда, — сказал кот. — Мы все плывём в Америку. А билет у тебя есть?
— Он, наверное, там, внизу.
— Внизу? То есть в третьем классе?
— Именно там.
— Тогда тебе нечего делать в туристском классе.
— Вот оно что! — сказал Пелле. — Так ты корабельный кот туристского класса?
— Можешь записать это в записной книжке. Хотя у тебя её нет, разумеется.
— Записной книжки у меня и правда нет, — сознался Пелле. — А скажи мне, сколько классов на этом корабле?
— Есть туристский класс, совершенно замечательный. Есть третий класс, это ты там едешь, бедняга. Ну, есть ещё и первый класс, но я там не бываю. А теперь отправляйся отсюда, пока не попробовал моих когтей.
Бедный Пелле прямо-таки скатился с трапа и очутился на нижней палубе.
И надо же — здесь был ещё один кот. И у него на голове тоже была бескозырка, и на шее жёлто-голубая ленточка, хотя и не шёлковая.
— Смотри-ка! — воскликнул кот в бескозырке. — А это ещё кто такой? Я корабельный кот третьего класса, и должен сказать, что почти никого, кроме людей, здесь нет. Ничего плохого не хочу сказать о людях, но коты всё же лучше.
— Но ты же встречаешь котов первого и туристского класса? — поинтересовался Пелле.
— Мы не общаемся, — рявкнул кот. — А как, кстати, тебя зовут?
— Пелле.
— А я — Калле. Обычно меня называют Калле-Моряк, но это не обязательно.
— А меня иногда называют Пелле Бесхвостик, — сказал Пелле, хотя говорить это было тоже не обязательно.
— А ты что, хвост в Гётеборге забыл?
— А мыши есть на борту? — спросил Пелле, меняя тему разговора.
— К сожалению, я съел последнюю три года назад, — сказал Калле. — Но в Нью-Йорке, будь уверен, такие мыши! У меня есть одна норка на Сорок Второй улице, я там обычно обедаю. Мы всегда стоим на рейде в Нью-Йорке несколько дней, так что можно кое-что успеть до отъезда назад в Швецию. А правда, где твой хвост?
— А как тут с молоком?
— Молока сколько хочешь. И сливок. Здесь живёшь, как принц. И ни одной — можешь себе представить, ни одной! — собаки. Это кое-чего стоит, не так ли?
— А не страшно, когда шторм? — спросил Пелле.
— Ничуть, — пожал плечами Калле. — Мне даже нравится, когда качает. Но, конечно, надо соблюдать осторожность, чтобы не намокнуть, когда вода заливает палубу.
Глава третья. Манхэттен-Джим и Мери
Десять дней и десять ночей плыл Бесхвостик Пелле по огромному, нескончаемому океану. Иногда начинался шторм, но Пелле не страдал морской болезнью. Ни в коем случае! Не мог же он быть хуже, чем Калле-Моряк!
Как бы то ни было, Пелле всё же устал от долгого плавания, но в один прекрасный день, в морском тумане он увидел нью-йоркские небоскрёбы.
— Вот и Америка, — сказал Калле-Моряк. Они стояли с Пелле на носу корабля.
Было очень жарко, солнце пекло что есть сил, над ними носились чайки и что-то оглушительно кричали. Но кричали они по-американски, и Пелле их не понимал.
— Вон та здоровенная зелёная тётка и есть Статуя Свободы, — объяснил Калле. — Она охраняет вход в гавань. А вон там, справа — небоскрёбы, в некоторых больше ста этажей.
— Не очень-то удобно в них жить, — сказал Пелле, — особенно на верхних этажах. Час пройдёт, пока доберёшься до подвала с мышами.
— А лифты на что? — сказал Калле снисходительно. — Там лифты раз в десять быстрее, чем наши, шведские.
— Смотри, сколько кораблей в гавани! — удивился Пелле. — И какие смешные! Вон те особенно — и спереди, и сзади башенка.
— Это паромы, — пояснил Калле, — и это не башенки, а рубки. Паромы ходят через залив и обратно, а чтобы каждый раз не разворачиваться, капитан просто переходит из одной рубки в другую. Но смотри, вот и наш мол! Мол Шведско-Американской линии!
— Мол? — спросил Пелле. — А что такое мол? Там молоко дают?
— Глупости какие, — сказал Калле. — Причём тут молоко? Мол — это причал. Смотри, сколько там народу!
— И кто-то машет шведским флагом.
— А вон мои друзья, — обрадовался Калле. — Мне кажется, это Манхэттен-Джим и Мери.
— Манхэттен-Джим, — повторил Пелле, — какое-то гангстерское имя.
— Никакой он не гангстер, — возразил Калле. — Очень симпатичный кот, он наверняка тебе понравится.
— А Мери? — спросил Пелле.
— И Мери славная, — сказал Калле, — хотя она очень плохо говорит по-шведски. Она, видишь ли, родилась в Америке. Но Манхэттен-Джим из Швеции, его вообще-то зовут Юхан. Он из Хускварны. Но в Америке Хускварна-Юхан звучало бы довольно глупо, поэтому он называет себя Манхеттен-Джим. Вообще говоря, Манхэттен — это большой остров. На нём расположен самый центр Нью-Йорка.
