Приключения, 1990 - [153]

— Да, спешим, — отвечал Макиэн, улыбаясь по возможности учтиво, — так что простите...

— Вот что, милстигспда, — доверительно сказал незнакомец, когда Эван уже слышал топот полисменов, — если вы спешите, а я-то знаю, что такое спешка... да, кто-кто, а я знаю... так вот, если вы спешите, — тон его стал торжественным, — вам нужна яхта!

— Конечно, — отвечал Макиэн, в отчаянии пытаясь проскочить мимо него. На холме показался первый полицейский. Тернбул проскочил под локтем у пьяного и побежал дальше.

— Нет, посудите сами, — продолжал Уилкинсон, цепко хватая Макиэна за рукав. — Если спешишь, нужна-ик... яхта..., а если нужна яхта, берите мою, — закончил он с пьяной рассудительностью.

Эван посмотрел на него в удивлении.

— Да, мы очень спешим, — сказал он, — и яхта нам очень нужна.

— Стоит у пристани, — с трудом выговорил Уилкинсон. — Слева... Называется «Красотка Полли»... никак не пойму, почему я вам раньше ее не дал...

С этими милостивыми словами он упал ничком, мягко смеясь. Решив в ускоренном темпе несколько казуистических проблем, Эван принял решение (быть может, неверное), и через две минуты, догнав Тернбула, он все ему рассказал, а через десять минут оба они как-то влезли в яхту и как-то отплыли от острова Сэн-Луп.

Глава XII НЕВЕДОМЫЙ ОСТРОВ

Те, кто считает, что добрые феи или Бог вели наших героев сквозь нелепые опасности (например, мистер Эван Макиэн, который сейчас жив и счастлив), могут найти один из лучших доводов в истории с яхтой. Ни атеист, ни рыцарь веры никогда яхтами не правили, но Макиэн плавал в лодке по морю, а Тернбул, что много хуже, знал начала навигации. Вмешательство феи или Бога явствует хотя бы из того, что они ни разу ни во что не врезались. Кроме этого все ж отрицательного утверждения, об их плавании трудно сказать что-нибудь определенное. Плыли они недели две, и Макиэн считал, что путь их лежит на запад. Сколько они проплыли, установить не удавалось, но оба думали, что немало и находятся теперь в открытом океане. Поэтому оба они удивились, когда пасмурным утром перед ними показался пустынный остров — точнее, пятно на серебряной черте, отделяющей серо-зеленое море от розовато-серого неба.

— Что бы это могло быть? — спросил Макиэн. — Я не знал, что в Атлантическом океане есть острова так далеко за Силли. Господи, неужели мы доплыли до Мадеры?

— Скорее до Атлантиды, — угрюмо откликнулся Тернбул. — Как раз в вашем вкусе...

— Да, может быть, — серьезно отвечал Макиэн, — но мне всегда казалось, что предание об Атлантиде недостаточно обосновано.

— Ну, что бы это ни было, — сказал Тернбул, — о скалы мы разобьемся.

Тем временем пустынный мыс становился все длиннее и длиннее, словно на яхту наступал огромный слон. Однако вместо скал взору являлись бесчисленные ракушки, а в одном месте — чистый песок, достаточно безопасный даже для таких неученых мореплавателей. Они кое-как загнали яхту в бухточку, причем задом, так что корма врезалась в песок, а нос взмыл вверх, словно гордясь своей дурацкой удачей.

Вылезли они и сами и принялись разгружать судно с торжественностью школьников, играющих в пиратов. Рядами ставили они ящики сигар, принадлежавших доброму Уилкинсону, и бутылки его шампанского, и коробки его консервов (сардин, языка и лососины), и многое другое. Наконец Макиэн застыл с банкой пикулей в руке и промолвил:

— Не пойму, зачем нам все это. Тому, кто останется в живых, вряд ли будет до деликатесов.

— Разрешите мне две вольности, — сказал Тернбул. — Во-первых, я закурю (это поможет мне думать), а во-вторых, я позволю себе угадать, о чем вы думаете.

— А, что? — спросил Макиэн с той самой интонацией, с какой нас переспрашивает невнимательный ребенок.

— Я знаю, о чем вы думаете, Макиэн, — повторил Тернбул. — О том же самом, что и я.

— О чем же? — спросил Эван.

— О том же, о чем и вы. Ну, хорошо: о том, что жалко оставлять столько шампанского.

Призрак улыбки скользнул по серьезному лицу кельта, но он не ответил: «Нет, что вы» и не покачал головой.

— Мы все выпьем и выкурим примерно за неделю, — сказал Тернбул. — Устроим себе заранее погребальный пир.

— И вот еще что, — не сразу отвечал Макиэн. — Мы на неведомом острове, далеко в океане. Полиция не найдет нас, но и люди о нас не услышат. — Он помолчал, чертя по песку шпагой. — О н а  не услышит нас.

— Что же вы предлагаете? — спросил редактор, дымя сигаретой.

— Мы должны подробно описать все, что с нами было и будет, а главное — изложить наши мнения. Один экземпляр оставим здесь на всякий случай, другой положим в бутылку и бросим в море, как в книге.

— Прекрасная мысль, — сказал Тернбул. — А теперь — за дело.

Долговязый Макиэн расхаживал по кромке песка, и торжественная поэзия, которой он жил, разрывала на части его душу. Неведомый остров и бескрайнее море воплощали его мечту об эпосе. Здесь не было ни дам, ни полицейских, и потому он не видел в нынешней ситуации ничего страшного и ничего смешного.

— Должно быть, сотворяя звезды на заре мира, — говорил он, — Господь породил этот остров, чтобы на нем свершилась битва между верой и небытием.

Потом он нашел площадку повыше и тщательно расчистил ее от песка.