Приключения, 1969 - [44]

В общем им удалось установить, что город почти опустел от войск. Единственным местом, где их еще можно увидеть, был порт.

Едва девушки вернулись домой, они тут же связались со штабом.

— Требуй, чтобы скорее бомбили порт, — говорила Лена Наде. — Пусть не теряют времени…

Если бы Лена могла, она бы сама взялась за ключ — так не терпелось ей передать в штаб все, что она сейчас переживала. Но Надя признавала только краткие радиограммы, она тщательно выжимала из текста все эмоции.

В штабе проявляли беспокойство о судьбе девушек, требовали тщательной конспирации, приказывали не подвергать себя опасности. Предлагали Мише, если это необходимо, перейти на нелегальное положение. По тому, как усилилось звучание станции в эфире, Надя определила, что рация штаба уже вплотную придвинулась к Одессе.

Восьмого апреля в Румынию ушли корабли с немцами: теплоход «Альба», пароходы «Романия» и «Герцог Карл». В самую последнюю минуту, когда «Гейзерих» заканчивал погрузку, в порт вошли шесть «тигров».

Петри даже за голову схватился. Куда их грузить? И лишь с большим трудом удалось найти для них железную баржу.

Вечером Петри приказал всем покинуть порт. В него вошел отряд гитлеровцев, на рукаве у каждого была нашита пластинка в форме щита с надписью «Крым — Кубань»…

Миша забежал на минутку к девушкам сообщить, что в порт он не вернется и чтобы они за него не волновались, он найдет себе убежище.

Утром девятого апреля газета «Молва» вышла на грубой оберточной бумаге в значительно уменьшенном размере. В ней было опубликовано объявление «боевого коменданта» Одессы.

«В последние дни увеличились нападения цивильных особ на лиц, принадлежащих к немецкой и союзным армиям, — гласило оно. — Поэтому воспрещается всем цивильным гражданам оставлять свои квартиры.

Окна должны быть закрыты, двери тоже, но не на ключ.

Кто в противовес этому появится на улице или покажется на окне или у открытых ворот, будет без предупреждения р а с с т р е л я н.

Это предупреждение вступает в силу сегодня с 15 час. дня».

— Что же теперь нам делать? — спросила Надя, несколько раз вслух перечитав объявление.

— А сколько сейчас времени?

— Около двенадцати.

— Я сбегаю купить хлеба! Вдруг какой-нибудь чудак еще торгует! — сказала Лена.

Когда она вышла, улица показалась ей вымершей. Видимо, жители города из предосторожности выполнили приказ досрочно. Лена добежала до угла и вернулась ни с чем.

Около трех часов ночи с девятого на десятое апреля со стороны порта раздался глухой взрыв.

— Начали! — сказала Лена.

Она лежала рядом с Надей на жесткой кровати в полном мраке — тщательно занавешенное окно не пропускало даже слабого света — и чутко прислушивалась.

Вот за окном прогромыхал танк. Где-то прострочила автоматная очередь. Изредка доносились крики. Хрипло выругалась женщина. И вдруг — новый удар! В окне задребезжали стекла.

— Стреляют или бомбят? — спросила Надя.

— Самолетов что-то не слышно! Может быть, взрывают?

Надя не выдержала, встала и, шлепая босыми ногами, подошла к окну.

— Ленка, гляди!.. Ракет-то сколько!..

Она немного приоткрыла занавеску, и на стену упал красноватый отблеск. Лена тоже бросилась к окну.

Над крышами то и дело вздымались ракеты — красные и белые, словно город уже салютовал победителям. Со стороны Пересыпи стреляли орудия. И вдруг они ясно услышали посвист снаряда, а затем где-то совсем близко раздался гулкий взрыв.

— Девочки! Стреляют!.. Спускайтесь в подвал!.. — крикнула им из коридора соседка.

Они услышали детский плач, в глубине коридора хлопнула входная дверь, и все стихло…

А утром они стояли на Дерибасовской в густой заполнившей ее толпе и вместе со всеми махали руками советскому танкисту, высокому худощавому парню, высунувшемуся из башни танка. На броне его тридцатьчетверки сидели автоматчики и перебрасывались с девушками веселыми шутками.

Потом Лена и Надя вернулись домой и связались со штабом. Лялюшко поздравил их и приказал ждать, когда за ними придет машина.

В полдень наконец-то примчался Миша.

— Где вы пропадали, девчонки? — закричал он. — Я вас повсюду искал! Только что встретил Ткачевича. Его немцы все-таки заставили погрузиться!..

— Он уехал? — ахнула Лена.

— Ну, ты и бестолковая!.. Как же он мог уехать, если я его встретил? Он вчера вечером пришел на морской вокзал, поставил для успокоения доктора Петри в каюту чемодан, а потом улучил момент, чтобы скрыться.

— А что в порту? Ты у него узнал?

— Он сказал, что эсэсовцы в самый последний момент сели на катер и хотели взорвать порт с моря. Но общего взрыва у них так и не получилось!

— Что же они взрывали ночью? — спросила Надя.

— Отдельные склады и причалы. Но многое все же сохранилось. А главное — город цел!

Да, им бы только радоваться, ведь все опасности позади, и рассвет они встретили в освобожденном городе… Но все же чего-то не хватало. Кончилось то, чем они до сих пор жили, что их сдружило за все эти долгие месяцы, что стало смыслом их существования…

— Ну что ж, девчата, скоро расстанемся, — грустно сказал Миша. — Может, в последний раз вместе…

Но они сами понимали, что их грусть преходящая, что день, последний для них, в то же время новый день. А за днем новым — будущее.