Приключения, 1969 - [154]
Дело было срочное. Взяв приготовленные котомки с кое-какими вещами якобы для обмена на продукты (разведчикам предстояло действовать под видом мешочников), чекисты отправились на задание. Маша даже не успела переодеться и вернуть чужое платье.
Из города вышли порознь, двинулись к самому большому селу. Шли всю ночь, почти все утро. До села Маша добрела одной из первых.
На прямой широкой улице не видно было ни единого живого существа. Даже куры куда-то исчезли. Село будто вымерло.
Но вот в окне дома, мимо которого проходила Маша, мелькнуло испуганное девичье лицо. И почти тотчас увидела Маша за домом пятерку оседланных лошадей.
Еще дом — и опять верховые лошади во дворе.
То же было во дворах почти всех домов. До центра села было еще далеко, а разведчица уже насчитала более сотни коней под седлом.
Все было ясно. Она присела посреди улицы, как бы поправляя завязки на башмаке, осторожно оглянулась. Вдали, за околицей, маячила фигура связного. Он не спускал глаз с разведчицы. Маша чуть приподняла и опустила ладонь. То был условный знак. Связной повторил его. Значит, все понял. В следующую секунду фигурка за околицей исчезла.
Задание было выполнено, и теперь Маша могла подумать о себе. Попытаться выбраться из села? Вряд ли это удастся. Разумеется, за ней наблюдают. Не выпустят.
Она вздохнула, поправила на плече котомку. Роль мешочницы предстоит играть до конца — пока в село не ворвется на галопе эскадрон красных конников…
Четверть часа спустя ее схватили. Еще через час вместе с другими разведчиками и настоящими мешочниками (таких набралось одиннадцать человек) вывели на опушку леса и расстреляли.
Маша очнулась на третьи сутки, в больнице. Счастливым оказалось занятое у невесты платье: пуля ударила в металлическую пуговицу на груди, пробила ее и, потеряв силу, застряла у сердца.
Не прошло и года, как Марию вновь попытались убить. Это случилось в Одесской ЧК. Маша напала на след пробравшегося в среду чекистов предателя. В одном с ней отделении служил оперативником некто Мурин. Его считали дельным работником. Но однажды Маша заметила, что Мурин присвоил при обыске чужое колечко. Грош цена была безделушке, но Машу это насторожило. И теперь она по-новому оценивала каждый шаг этого человека.
Мурин жил с другими сотрудниками в общей квартире. Давно просил дать ему отдельную комнату. Заподозрив неладное, Маша тайком от Мурина поддержала его просьбу у руководства ЧК. И Мурин получил вожделенную комнату. Маша позаботилась, чтобы там была и обстановка — помогла привезти диван с высокой спинкой. Диван поставили в углу комнаты, наискосок — он был чуточку великоват.
Неделю спустя Маша тайком проникла в эту комнату и спряталась за диваном. В этом тайнике она просидела много часов, слушая разговоры Мурина с посещавшими его людьми. Мурин оказался белогвардейским офицером, участником крупного заговора. Заговорщики были связаны с националистами и бандами генерала Булак-Булаховича. Они готовили контрреволюционный переворот на юге России.
В конце концов Маша не выдержала, шевельнулась в своем тайнике. Мурин рывком отодвинул диван. Женщина поднялась с колен, вскинула руку с оружием. Но враг выстрелил первый. Потом еще раз.
Одна из пуль навылет пробила грудь Маши. Другая застряла рядом с выпущенной год назад из бандитского обреза.
Месяц с лишним Маша боролась со смертью. Она выжила и на этот раз.
Что же касается предателя, то он не ушел от возмездия — о своих подозрениях Маша заблаговременно сообщила руководителю ЧК, и за белогвардейцем наблюдало много глаз; он был схвачен, осужден и расстрелян.
Страница IV. Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский: «На одном участке фронта республиканцы дрогнули и начали отступать… Находившаяся здесь же Мария Фортус решает остановить бойцов, поддавшихся панике» («Гневные вихри Испании», «Огонек», 1965, № 6, 7, 8).
Генерал-полковник А. И. Родимцев: «Она бросилась навстречу анархистам: «Стой!» Такой и запомнилась на всю жизнь Мария — стремительная, решительная, непоколебимая» («На берегах Мансанареса и Волги». Петрозаводск, Карельское книжное издательство, 1966).
Маршал Советского Союза К. А. Мерецков: «Сама она прожила в Испании лет пять, в совершенстве владела языком, отлично знала страну и ее обычаи, была очень рассудительной, быстро ориентирующейся в обстановке и храброй» («Под Мадридом», «Неделя», 1967, № 48).
Да, Испания!.. Рамон Касанеляс и его супруга встретились в этой стране в самом начале тридцатых годов. Они пробрались сюда различными путями, с различных концов света, нелегально. Касанеляс колесил по стране, ведя большую партийную работу. Маша помогала ему.
В редкие часы, когда они оставались вдвоем и можно было не говорить о делах, Рамон-старший вспоминал о Советском Союзе, где обрел счастье, получил образование, стал летчиком. Он не знал, что никогда больше не увидит свою вторую родину…
А из Москвы изредка пробивалась весточка об их сыне Рамоне-младшем. Мальчик рос здоровым, жизнерадостным, крепким. Ему шел двенадцатый год. Он учился в школе, стал пионером. С ним, словом, все было хорошо.
Прошло немного времени, и враги, подстроив автомобильную катастрофу, убили члена Политбюро ЦК Компартии Испании и генерального секретаря компартии Каталонии Рамона Касанеляса Люк.
