Приключения, 1969 - [122]
Остановились на небольшой полянке. Первым делом радиограмма в Центр. Когда взошло солнце, запалили костер, согрели воды, перекусили. Брониславу в пути стало совсем худо. Нога раздулась, посинела, Из-под бинтов сочилась кровь. Временами он начинал бредить.
По карте Крылов определил: до ближайшего жилья километров шесть. Может быть, попытаться оставить Бронислава там? А если в деревне немцы? Все же решил рискнуть.
С Брониславом пошли Икар и Радий. Вернулись под вечер. Рассказали: по всей округе только разговоров, что о таинственном ночном десанте. Но точно никто ничего не знает. Одни считают, что высадился целый полк. По другим слухам, было всего несколько человек. Парашют Бронислава немцы не нашли. Видимо, еще затемно его кто-то снял с дерева и спрятал в надежном месте. Разведчиков чехи встретили как братьев. Долго расспрашивали о положении на фронтах. Интересовались, не нужна ли какая помощь, продукты. Бронислава взял к себе старик мельник Иозеф Новотный. У него самое безопасное место во всей деревне. Кроме того, он обещал вызвать из города своего сына-хирурга.
Отряд снова двинулся в путь. Как и прежде, последним шел Козырь, посыпая следы нюхательным табаком.
6
«27 февраля 1945 года. Соколову. Прибыли в район действия, в большой лес возле города Хоцен. В лесу много бежавших военнопленных. Местное население относится к нам хорошо. Сегодня с Икаром выезжаем в Ческа-Тржебова.
К р ы л о в».
7
Утро было свежее, безоблачное. В лесу еще царил полумрак, и голые стволы деревьев отбрасывали широкие блеклые тени.
Когда Крылов выбрался из землянки, Икар уже ждал его. На нем был обычный гражданский костюм, поношенная, с выцветшей ленточкой шляпа. Крылов был одет еще скромнее — серый вязаный свитер и грубошерстные, пузырившиеся на коленях брюки гольф.
Путь предстоял не близкий — километров шестьдесят. Каким-то чудом накануне Икару удалось раздобыть два велосипеда. Краска на них давно покоробилась и облезла, ржавчина густыми веснушками покрыла никель. Но колеса крутились исправно. Разведчики выбрались из леса на еще не успевший прогреться и покрыться пылью проселок и налегли на педали.
Дорога вилась между зеленеющими полями, перелесками, ныряла в лощины с ноздреватыми шапками талого снега.
Город увидели издалека. Он раскинулся на холме по обе стороны железной дороги. Чистенький, аккуратный. Красные черепичные крыши. Струйки дыма над трубами. Тихий, безмятежный уголок земли, который война, казалось, обошла стороной.
— Хальт! Документы!
Два немца вышли из будки возле переезда и преградили дорогу разведчикам.
Крылов затормозил, спрыгнул с велосипеда. Вот она, первая встреча с врагом. Мельком взглянул на Икара. Молодец! И глазом не моргнул. Спокойно полез в карман за документами, которые им приготовили еще там, у своих. Крылов тоже достал пропуск. Протянул фашистам.
— Вы что, не знаете, что эти пропуска уже неделю назад аннулированы? — спросил немец.
Икар изобразил на лице искреннее недоумение.
— Просим прощения, господин обер-лейтенант. Были в отъезде в деревне. Еще не успели обменять.
Лейтенант обвел их подозрительным взглядом. Что-то сказал солдату. Тот подошел вплотную, обшарил карманы разведчиков.
«Хорошо, что не взяли с собой оружия», — мелькнуло в голове у Крылова.
— Проваливайте, и чтоб сегодня же все было сделано! — хрипло гаркнул лейтенант.
Они миновали несколько узких улочек, выбрались на привокзальную площадь. Город только просыпался. Со скрежетом поднимались ставни лавочек и пивных. Одинокие прохожие шли прямо посредине улицы. Никто никуда не спешил. По пути разведчики обсудили положение. Документы были сделаны за несколько дней до вылета группы. Кто же мог предположить, что немцы решат их обменять на новые? Но факт оставался фактом. С просроченными пропусками в незнакомом месте находиться опасно. Пришлось изменить первоначальный план. Решили, не осматривая города, встретиться с подпольщиками и уже с их помощью выправить нужные бумаги.
Крылов и Икар без особого труда разыскали дом Вацлава Фиалы.
Дверь открыла молодая опрятная девушка.
— Вацлав Фиала? — она подняла брови. — Он здесь теперь не живет. Справа от вокзала маленький домик за зеленым забором. Попробуйте поискать его там.
Но в маленьком доме за зеленым забором Вацлава тоже не оказалось. Пожилая женщина долго допытывалась, кому он понадобился. И только после того, как Икар словно невзначай назвал условную фамилию Лаушмана, заперла за пришедшими дверь. Рассказала:
— Вацлава брали в гестапо. Видимо, немцы что-то пронюхали. Несколько дней пытали, потом отпустили. Но глаз с него не спускали. На работе Вацлав сказал, что уезжает в соседний город к брату. Несколько дней жил здесь, потом ушел к партизанам.
Итак, Вацлав исчез. Но оставался еще один адрес — улица Центральная, 17. Томаш Дитр.
Дитр был дома. Пожилой, седовласый мужчина с осунувшимся, заросшим щетиной лицом. Всего несколько дней назад он похоронил единственного сына. Немцы пристрелили его за то, что он слишком громко распевал чешские песни.
— Пока что я вам не помощник. Простите, но у меня нет сил. — Он кивнул на соседнюю комнату: — Там его мать. Старуха убита горем. Слегла, и я должен о ней позаботиться…
