Приключения 1968 - [46]

— Оставим этот разговор, Новохатко уже все проверил. Это, кстати, входит в его, а не в ваши обязанности, — ответил Филатов. — Кроме того, сейчас есть много дел более важных, чем личные отношения, сейчас не время. Скажите лучше, что вы знаете относительно срока начала десанта?

— Теперь уже скоро, — ответил Беленков. — Неделя, может быть, две.

— Наш флот вышел из Бизерты, у нас есть телеграмма, — шепотом добавил Беленков.

— Слава богу! — отозвался Филатов.

Они по одному стали выходить из дома. Первым ушел Беленков.

Оставшись один на один с Бахаревым, есаул мрачно усмехнулся.

— Чует кошка, чье мясо съела! Ну, мы с ним еще посчитаемся…

Борис промолчал.

— Знаешь, что меня сейчас занимает? — спросил есаул. — Кого генерал назначит сейчас вместо Милашевского? Скорей всего, конечно, капитана Кудрявцева. Этот тоже из гвардии.

О Кудрявцеве Борис уже слышал. Его прочили в будущие коменданты Ростова.

— А мне что за дело, — сказал он безразлично.

Но есаул вдруг взглянул на него так, будто увидел впервые.

— Погоди, — вдруг сказал он. — Ей-богу, у меня есть идея! Ты вот что, корнет, ступай, а я вернусь к Новохатко.

Борис торопился домой. Надо было связаться с Зявкиным. Он прикинул план на ближайшие дни. Надо сосредоточить внимание только на самом главном: связь с отрядами, связь с Врангелем. Он закрыл глаза, стараясь собрать воедино все известные ему уже сведения, и… не заметил, как уснул. Снилась ему Астрахань, он гуляет с Ларисой в саду «Аркадия» — и вдруг сзади подходит Беленков, берет его за плечо…

— Борис Александрович, к вам пришли, — услышал он голос Веры.

В дверях комнаты, необычайно взволнованный, стоял есаул Филатов. Вера торопливо вышла.

— У меня чертовская новость! — зашептал есаул. — Князь назначил тебя своим адъютантом!

— Меня? — спросил Борис.

Он на секунду подумал, что все еще не проснулся. Ему вдруг стало весело.

— Стоило будить из-за таких шуток! — сказал он. — Спать хочется!

— Да нет, я серьезно. — Есаул с досадой тряхнул его за плечо. — Не имей сто рублей, как говорят… Я сказал Новохатко, что если мы хотим иметь своего человека… Ну, а князь ему сейчас доверяет, должен доверять. Ведь все боевики в городе подчинены Новохатко.

— А Кудрявцев? — спросил Борис.

— Кудрявцев для штаба не годится — документы липовые, ему на улицу не выйти.

— Могу достать получше.

— Слушай, корнет, — сказал уже с раздражением Филатов, — чего ты ломаешься? Ей-богу, я даже завидую тебе! Ведь через полмесяца так или иначе…

— Ладно, — сказал Борис, — семь бед — один ответ. Я так и знал, что попаду с вами в историю. Не верю я что-то этому князю.

— И напрасно! Увидишь, он человек серьезный.

В тот же вечер корнет Бахарев снова предстал перед князем Ухтомским в домике Новохатко.

— Мне рекомендовал Николай Маркович вас, корнет, — сказал князь, — как исполнительного и преданного нашему делу человека. Кроме того, ваше происхождение, — в этом месте Борис скромно опустил глаза, — убеждает меня, что в вашем лице я найду деятельного и верного помощника. Это особенно необходимо сейчас, когда мы стоим на пороге крупных событий.

— Я буду счастлив служить вам, ваше превосходительство, — ответил Борис.

— Не мне, а несчастной родине, — поправил Ухтомский.

— Так точно, — повторил Борис, — родине!

Надо отдать справедливость генералу Ухтомскому, он хорошо знал свое дело. Когда Борис познакомился с делами штаба, он убедился в том, что, несмотря на сложную обстановку подполья, Ухтомский сумел разработать действенную систему мобилизации сил на случай высадки десанта. Для Бориса было неприятной новостью то, что в подпольном штабе ОРА постоянно имелись самые свежие сведения о дислокации частей Северо-Кавказского военного округа.

«Неужели в нашем советском штабе кто-то работает на них?» — думал Борис.

Новые загадки появлялись одна за другой.

Основная задача подпольного Центра в эти дни заключалась в том, чтобы учесть все силы и организовать систему связи между отрядами. Этим занимались теперь все: Беленков, Новохатко, Филатов и человек десять связных, имена которых Борис быстро сообщил Павлу Миронову. И все же начинать ликвидацию подполья было еще рано. Неясно было еще, кто передавал белогвардейцам данные о нашей армии, неизвестны были их связи с Врангелем, а самое главное — любой приказ из Ростова мог бы в то время вызвать выступление затаившихся в камышах говорухинской и назаровской банд.

К середине июля Борису, наконец, удалось добыть полный список всех членов организации в городе. Лишенный возможности вести в штабе какие-либо записи, Борис зазубривал в день до двадцати фамилий с адресами. Вечерами он диктовал их Вере, и наутро они пополняли список Федора Зявкина. Этот список заставил Милашевского давать правдивые показания.

В подпольном штабе белых теперь постоянно появлялись все новые и новые люди. Один из них, человек с очень оттопыренными ушами, особенно заинтересовал Бориса. Ухтомский принимал его всегда только наедине.

Борис решил рискнуть и прямо спросил у Новохатко:

— А это что за тип? Раньше не видел.

— Господин Кошкин, — ответил Новохатко, — очень нужный человек.

Дальше расспрашивать Борис не решился, но включил Кошкина в одну из своих сводок. Когда его личностью занялись чекисты, им удалось узнать, что Матвей Кошкин — близкий знакомый одного из радистов штаба советских войск. Спустя пару дней этому радисту поручили прием специально составленной радиограммы, и в тот же вечер она очутилась у князя Ухтомского.