Приключения 1968 - [129]

— Ты теперь знаешь.

— Но ты не сказал ничего нового. Обычная история. Обыкновенный предатель.

— Нет! Боль за судьбу родины и заставила меня порвать с вами. Что такое Куба? Сардинка у пасти кита. Стоит киту только открыть пасть… Выступив против Штатов, вы толкнули страну к гибели. Разве вы не понимаете этого?

Команданте прошел по ковру, кивнул.

— А ты, поняв, дезертировал. Но от дезертира до предателя — один шаг. Ты сделал его. И ты еще смеешь говорить о свободе Кубы!

Дискуссия затягивалась. Обрагон прервал:

— Команданте, мне нужно еще кое-что спросить у Карлоса.

— Продолжайте, — кивнул он, отошел к дальнему креслу, тяжело сел в него и отвернулся.

— Подожди, Обрагон, — остановил Наварра. — Ты и так все знаешь. А я… Я не знаю, что вы приготовили мне.

— Мы с тобой юристы, Карлос. Толкователи законов, — вновь повернулся к нему команданте.

— Значит?..

— И когда-то мы зубрили древних поэтов. Данте разделил свой ад на девять кругов. На седьмом круге он поместил преступников, на восьмом — воров, а на девятом — предателей.

— Значит: к стенке? — Наварра не выдержал и судорожно облизнул губы.

Команданте пожал плечами.

— Тебя будет судить Революционный трибунал.

— Понятно… — Карлос снова облизал губы. Поднял голову. Глаза его сухо горели. — Но и вам — недолго! Запомни: недолго!..

Наступила пауза. Стал отчетливо слышен шум океана и хруст гравия под ботинками часовых. Обрагон нажал кнопку звонка. Вошел боец.

— Уведите.

Когда они остались вдвоем с команданте, капитан сердито сказал:

— Ты поторопился. Мне нужны были от него важные сведения. Теперь он будет молчать.

— Извини, Феликс, — виновато посмотрел на него команданте. — Я только хотел заглянуть в его душу… Мне жаль Карлоса.

— Он бы тебя не пожалел.

— Ты черств, как кукурузная кочерыжка.

«Да, я черств, — с чувством обиды подумал Обрагон. — Я высохшая кочерыжка…» Он посмотрел на свои руки, на узловатые, морщинистые пальцы. «Я всю жизнь или копаюсь этими руками в человеческой грязи, или стреляю… Я жесток. Но я знаю, как революция и народы расплачиваются за жалость. Мы цацкались с теми, кто стрелял нам в спины, мы были благородны и великодушны с фашистами и фалангой. А потом не могли сосчитать наших павших… И обрекли родину на десятилетия слез и пыток… Нет, прав не ты, горячий и молодой человек, а я…»

Но Феликс понимал и команданте: легко быть правым, когда рассуждаешь отвлеченно. А когда перед тобой сидит человек, который был с тобой в горах, вместе с тобой мерз, голодал, воевал в конце концов… И все же есть дорого оплаченный опыт борьбы.

Феликс положил руку на плечо команданте и веско сказал:

— Мы не имеем права на жалость.

— О чем он не успел тебе рассказать?

Обрагон подошел к столу, взял папку досье.

— Вот, прочти радиоперехват.

— «На остров будет заброшен «Маэстро», — прочитал команданте. — Кто такой?

Капитан протянул фотографию.

— А, Конрад де ла Ронка! — узнал команданте. — Магистр искусств и тоже мой однокурсник. Зачем он хочет пожаловать на остров?

— Думаю: готовится опасная операция. — Обрагон пытливо посмотрел в лицо собеседника. — Наверное, покушение.

Команданте встал, поправил кобуру с тяжелым пистолетом, застегнул на «молнию» куртку. Протянул руку.

— Мне пора. Еду к крестьянам в Лас-Вильяс. Собрание в новом кооперативе. Салуд!

— Салуд, команданте!

Обрагон проводил его до двери. Потом вернулся к столу. «Продолжим…»

Вошел боец:

— Представители районных комитетов, капитан.

Он кивнул. Вызванные вошли, тесня друг друга. Он знал каждого из них — этих отважных людей, милисианос, руководителей комитетов защиты революции в районах столицы. Сколько на их счету опасных операций по обезвреживанию «гусанос» — гнезд контрреволюции: у этого толстяка — механика Лоренцо, у этого лысого старичка официанта, у остальных. Даже бесшабашный гаванский Гаврош — Хуанито и тот показал себя настоящим бойцом.

— Где ты так давно пропадал и где твои кудри? — спросил он мальчика.

— Я же, дядя Феликс, валялся в больнице — и там меня чик-чик! — Хуанито провел двумя пальцами, будто ножницами, по макушке. — Хорошо хоть вырвался оттуда!

Тут только капитан увидел, что мальчик очень похудел. Он перевел взгляд на остальных:

— Компаньерос, вам предстоит принять участие в операции особой важности. На остров с часу на час будет заброшен опасный преступник. Он обязательно попытается проникнуть в Гавану.

Обрагон показал фотографию:

— Посмотрите внимательно. Никому не знаком?

Старик официант узнал сразу:

— Как же, господин магистр! Имел столик в нашем ресторане.

Лоренцо прищурил глаз.

— Не знаком. Запомнил.

Фотография пошла по рукам.

— Задача районных комитетов — установить постоянное наблюдение за явками, — начал инструктировать капитан. — Ваши товарищи должны сообщать сюда о всем мало-мальски подозрительном в любое время.

— Каррамба! — прервал его Хуанито. — Так это же тот красавчик! Так и знал: контрик!

Он протиснулся к Обрагону.

— Дядя Феликс, я был только что у одной сеньоры и видел у нее такое же фото!

— Где это было?

— Авенида Квинта. Вилла сеньоры Перес.

Капитан перебрал бумаги в папке, нашел нужную.

— Да, сестра диверсанта, которого мы ждем, жена батистовца. Ну?