Приключения 1968 - [10]

Теперь Камо не может сделать и пятисот шагов, чтобы не изменить своей внешности. В депо Камо приходит одетый молодым студентом-практикантом, блистая пуговицами и новенькой курткой; оттуда уходит угрюмым рабочим в синей засаленной блузе. Этого требует его профессия. Она вынуждает его приходить на почту почтальоном или продавцом газет, на базаре быть веселым, сыплющим направо и налево шутки и остроты кинто, а в духане «Тилипучури» — техником, который только что прибыл из дикой глуши и теперь дорвался до прелестей большого города.

Эта игра отучила его от сна, а если он спал, то сон его был тревожный и чуткий, как у зверя. Игра загоняла его от идущих по пятам сыщиков в церковь, превращала то в священника, то в нищего. Она бросала его на крыши идущих поездов, вталкивали на буфера вагонов, вынуждала ночевать в лесу. Он никогда не жаловался на свою жизнь. Он был ею доволен.

6

Однажды канцелярия наместника е. и. в. на Кавказе была неожиданно обеспокоена уведомлением из Петербурга, что в Турции происходит таинственная закупка оружия, предназначенного революционерами для мятежных действий в Тифлисской губернии. Закупкой руководит агент Кавказского социал-демократического союза Камо. Петербургская бумага требовала принятия соответствующих мер.

Соответствующие меры были приняты, но, как оказалось, напрасно.

Транспорту оружия, вызвавшему беспокойство русского правительства, не суждено было достигнуть русских берегов. Маленький старый пароход, приобретенный Камо в Болгарии, принявший оружие на борт, попал у румынских берегов в бурю и пошел ко дну. С большим трудом удалось местным рыбакам спасти погибавших и доставить их на берег.

Через две недели после этой катастрофы в маленьком домике на Нахаловке собрался комитет, заняв две комнаты с окнами, выходившими на пустырь.

Кроме членов комитета тут собрались почти все бывшие в Тифлисе члены боевой организации.

Эти спокойные, добродушные люди доставляли сыскной полиции хлопот больше, чем тысячи уголовников.

Ни один из них не знал, будет ли кто-нибудь из них жив завтра. Ни один из них не думал об этом.

Они сидели, стояли, ходили по комнате, веселые и довольные тем, что нашлась свободная минутка, когда можно поболтать о всяком вздоре и забыть о делах. Они были похожи скорее на веселых студентов, собравшихся на вечеринку, чем на людей, за плечами которых стоит смерть.

Камо еще не пришел. По-видимому, он где-то замешкался.

И вдруг дверь отворилась.

В нее просунулась корзина, наполненная персиками. Потом — весы. Под весами засуетились чувяки с закрученными кверху носками. Вслед за ними показались длинный нос, обвисшие усы, бегающие глаза. Рот человека обнажился до последних пределов и показал ослепительно белые зубы.

— Ай, персики! Кому надо персики! Подходи, бери, не стесняйся! Дешево продается, даром не дается, купится — полюбится. Ай, персики, персики…

Люди, собравшиеся в комнате, насторожились и сунули руки в карманы. Что надо этому кинто? Кто он?

А кинто уже влез со своей корзиной в комнату. Тогда Вано подошел к нему и взял за плечо:

— Тебе что здесь надо? Кто ты такой?

И вдруг кинто захохотал, и все засмеялись: Камо… Как они его не узнали!

— Нет, брат, ты непревзойденный актер.

Отчет Камо был недолгий и ясный. Он рассказал, как добрались они до Константинополя, у кого и за какую цену было куплено оружие и приобретен пароход. Упомянул о буре, о гибели судна, о рыбаках, подобравших их у румынского берега. Сказал несколько слов об опасности, угрожавшей со стороны румынской полиции.

Камо отчитывался в каждой мелочи. Вот пятидесятикопеечный обед, вот стоимость железнодорожных билетов, проезд по морю, номер в гостинице, баня, бутылка вина, расходы на покупку оружия, взятка чиновникам из константинопольской таможни. Еще цифры — рубли, копейки, ушедшие на личные нужды…

Камо кончил. Нервным движением он достал портсигар, вынул папиросу и закурил.

Тогда выступил Сильвестр — лидер меньшевистской фракции. Он скользнул глазами по Камо, как будто прощупывая его, прищурился и поднял подбородок. Собрание насторожилось.

— Еще в Кутаисе, — сказал Сильвестр, — я и мои единомышленники отстаивали оправдавшуюся ныне точку зрения: квирильские тысячи не следовало поручать Камо. Дело не в копейках, в которых он дал нам отчет, а в погибших тысячах. Конечно, — поправился Сильвестр, — если бы Камо вообще не дал бы нам никакого отчета, то и тогда мы, не колеблясь, поверили бы ему. Но дело не в честности, а в его неумении быть настоящим коммерсантом. Эта вот честность, эта копеечность, это стремление сделать все «подешевле да побольше» и привела к катастрофе с оружием. Он купил дрянной пароходишко. Почему дрянной? Потому что Камо — копеечник…

Тогда взял слово Котэ. Он говорил о слишком умной рассудительности Сильвестра. Это правда — пароход погиб. Но что же делать? Камо с удовольствием, конечно, купил бы океанский пароход или броненосец, если бы достопочтенный Сильвестр дал ему необходимые суммы… Пришлось экономить — лучше оружие, чем броненосец.

Собрание засмеялось. Сильвестр смущенно заморгал глазами. Он чувствовал, что собрание на стороне Камо.