Приказ – погибнуть - [13]

Замполит отрицательно покачал головой, а Гуляев, потерев указательным пальцем переносицу, пару раз крякнул, прочищая горло.

– Начштаба, пиши представление на орден третьей степени, я подпишу. – Комдив хмыкнул, раздумывая, и добавил: – Сегодня же.

Начальник политотдела был приятно удивлен словами комдива, не баловавшего своих штабистов наградами, но, с другой стороны, его взяла досада: побывать в Афганистане и вернуться в Союз хоть и с высоким, но все же не боевым орденом было несолидно, и, опускаясь в кресло, он стал подумывать над тем, как бы уговорить Гуляева на представление себя к боевому ордену.

«Конечно, орден «Боевого Красного Знамени», – размышлял подполковник Овсянников, – мне не получить ни в какую, но с Красной Звездой можно и попытаться. Хотя, с другой стороны, «За Службу Родине» – и то хлеб». Успокоив себя этими мыслями, начальник политотдела стал подумывать над тем, как получше подкатить к комдиву, чтобы дело выгорело.

Полевой аэродром жил своей, только ему присущей громогласной, но вместе с тем размеренной и несуетливой жизнью. Да, собственно, место, куда подъехали разведчики, аэродромом в полном понимании назвать было нельзя. Это была металлическая вертолетная площадка, на которую время от времени садились приданные вертушки.

Как оказалось, вертолеты Ми-8, приветливо распахнув дверцы и опустив трап, ждали у самого края летного поля, зеленые металлические конструкции которого выходили за край проволочного ограждения и были местами занесены песком, темно-коричневым, как корка грубого хлеба. Увидевшие подъезжающую технику вертолетчики полезли внутрь винтокрылых громадин, и почти тотчас огромные лопасти, качнувшись, стали медленно набирать обороты, поднимая вокруг себя столбы желтой пыли. Время торопило. Бронетранспортеры, скрипнув тормозными колодками, остановились у края площадки и, стряхнув с себя тучу желто-серой пыли, которая густым облаком понеслась вдаль, встали как вкопанные.

– Десантируемся! – громко скомандовал Минохин, и на каменистую землю, будто отстрелянные гильзы, посыпались отягощенные рюкзаками бойцы взвода. Южный ветер бил в лицо, казалось, что кто-то включил огромный фен и направил идущий из него воздух по выгоревшей от солнца долине.

Виктор окинул взглядом броню: забытых вещей не было. Он отметил про себя этот факт и, повернувшись, отрывисто доложил взводному:

– Товарищ старший лейтенант, оружие и снаряжение в наличии!

Минохин, услышав это, кивнул и, отсылая БТРы обратно в подразделение, махнул рукой.

– Езжай!

– Ни пуха! – донеслось приглушенное напутствие, и старший лейтенант привычно бросил в ответ:

– К черту!

Вновь взревели моторы, и обе «брони», поднимая колесами несусветную пыль, развернулись и покатили в обратную сторону.

Стоявший рядом с командиром сержант Бебишев посмотрел им вслед и незаметно вздохнул.

– Пошевелись! – прикрикнул он, но сделал это скорее, чтобы прикрыть собственную грусть, а не для того, чтобы и в самом деле поторопить самых нерасторопных, замешкавшихся на месте выгрузки бойцов.

– Бебишев, правая вертушка твоя! – счел нужным напомнить Минохин, и Бебишев согласно кивнул и задумчиво потопал к ожидающим разведчиков вертолетам. Старший лейтенант шел позади всех и тоже о чем-то размышлял.

Бойцы медленно, с ленцой потянулись по вертолетной площадке, меж тем стоявшие у вертолетов борттехники уже призывно размахивали руками.

– Живее! – громко крикнул понявший, что их торопят, Минохин, и бойцы, повинуясь его приказу, хоть и сгибались под тяжестью снаряжения, оставшееся расстояние преодолели бегом.

Минохин кивнул стоявшему возле трапа вертолетчику и, перебросившись с ним парой ничего не значащих фраз, влез внутрь. Через пару минут моторы загудели громче, и лопасти, издавая ставший уже привычным для Минохина свист, слились в один нескончаемый круг. Рулежка по площадке, короткий разбег, и два Ми-8, принявшие в свое чрево десант, подпрыгнув, взмыли вверх и, отстреливая тепловые заряды, понесли группу в точку высадки. За бортом промелькнули первые полосы зеленых насаждений. Глинобитные дувалы, стоявшие посреди этой зелени, были изрядно разрушены многочисленными артиллерийскими обстрелами, но все еще представляли хорошее укрытие для приползавших в ночи духов. От резкого перепада давления уши Минохина заломило, как будто в них вставили раскаленную проволоку. Сергей открыл рот и сглотнул слюну, но покалывание в ушах не прекратилось. Он помотал головой, но и это не принесло облегчения. Тогда, смирившись с данным неудобством, он вытащил карту и расстелил ее на коленях. В общих чертах боевую задачу бойцам он поставил ещё с утра, а конкретику собирался довести уже по прибытии на место при организации засады.

– Смотри, – приблизив свое лицо к уху сидевшего рядом младшего сержанта Молотова – командира второго отделения и одновременно бессменного старшего разведдозора, сквозь шум винтов прокричал взводный (Бебишеву, как своему заместителю, все это он уже досконально объяснил и показал еще с утра), – видишь эту высотку? Высадят нас от нее километрах в восьми, сразу за ней тянется каменная гряда.