Приказ – огонь на поражение - [12]

– Оп! – Старший – опытный воин, воспользовавшись моментом, коварно лягнул соперника в пах.

Соперник, побледнев, скрючился и рухнул на колени, схватившись за промежность.

– Оп! – Опытный воин легонько добавил кулачищем по затылку, повергая соперника ниц, и наступил ногой на горло. – Пи…дец! «Двухсотый».

– Хррр!!! – Молодой пустил пузыри и слабенько шлёпнул ладонью по полу – сдаюсь, мол. «Двухсотый» так «двухсотый».

– Ладно, живи, – разрешил старший, убирая зловещую стопу с горла поверженного и протягивая ему руку. – Правило номер один: хороший враг – мёртвый враг. Сражайся, пока не убедишься, что он труп. И ни на что не отвлекайся! Пусть небо обрушится на землю – отвлекаться нельзя, пока не убедишься, что твой враг отдал концы. Вставай давай – че разлёгся!

– Подполковник Васильев, – представился Глебыч. – Семён Глебович. Инженер.

– Родственник, что ли? – Иванов удивлённо приподнял правую бровь и кивнул на дверь.

– С кем? А, с этой… Не, однофамильцы.

– Понял. – Иванов почесал затылок и с интересом уставился на инженера. Про Глебыча он был наслышан, это уникум в своём роде, но видел в первый раз. Вот, значит, ты какой, пятнистый олень…

– Майор Петрушин, – напомнил о себе победитель турнира, сделав два строевых шага к гостю и энергично стукнув себя подбородком в грудь – чуть шею не вывихнул. – Евгений Борисович. Можно просто – Женя. Седьмой отряд. Чемпион команды по эрбэ[27]. Салага не возражает?

– Гхрр… – Салага, шатаясь, поднялся с пола и томно кивнул – чемпион так чемпион. – Кхе-кхе… Лейтенант Кочергин. Кхе-кхе… Сергей. ГРУ. Кхе…

– Очень приятно. – Иванов поочерёдно со всеми поручкался, чуть дольше положенного задержав взгляд на Петрушине – о подвигах этого типа он также был наслышан. Вот это порезвилось руководство! Не команда, а кунсткамера какая-то… – Гхм… Полковник Иванов. Сергей Петрович. Контрразведка округа. Эмм… Васильева!

На зов явилась задумчивая капитанша. Встала у двери, ручки сложила на груди, носик сморщила. Да, воняет тут у вас. Одно слово – варвары.

– Как звать?

– Лиза.

– Бедная?

– Есть такой грех. – Лиза со вдохом поправила причёску, шагнула к оконцу, легонько толкнула его – вывалилось, на фиг, вместе с рамой. Проветривание помещения называется. – Бедная Лиза, да… Была б богатая – разве торчала бы тут с вами?

– Ничего, у вас ещё всё впереди, – обнадёжил Иванов. – Ну вот. Завтра к утру ещё двое подтянутся – и команда в сборе. Так… Должна ещё быть группа маттехобеспечения: два прапора и водила – сверчок[28]. Те, что в кузове лежат… это оно?

– Возможно, – опять врастяжку произнёс Глебыч. – Но не факт.

– Не понял?

– Когда мы пришли, оно уже тут стояло, – объяснил Петрушин-победитель. – Оно лежало. Оно уже такое было.

– А сверчок?

– Не было, – утвердительно кивнул корпусом Глебыч. – Точнее – не видели. Лиза, водилу не видела?

– Не видела. – Лиза высунула носик в оконце и вздохнула полной грудью. – Но он был.

– Откуда данные? – прицепился Глебыч. – Ты ж не видела?

– Прапорщики пьяные, в кузове, машина заехала недавно. Она что – сама по себе заехала?

– Логично, – согласился Иванов. – Ладно, разберёмся. Так… Так-так…

– Что будем делать, командир? – подсказал Петрушин.

– Жить будем, – оптимистично заявил Иванов. – Прежде всего приведём в порядок быт. Потом всё остальное.

– С кем жить? – Петрушин недвусмысленно облизал Лизу призывным взором. – Где и как жить?

– Я, Глебыч и психолог – завтра с утра подтянется – в этом гадюшнике, – определился Иванов. – Товарищ Петрушин, представитель спецназа ГРУ и ещё один разведчик – с утра подтянется – во втором гадюшнике…

– Я не представитель, – заскромничал побеждённый лейтенант. – Я уже объяснял коллеге, что спецназ ГРУ – небольшая частичка ведомства. А я офицер аналитического отдела…

– Да я и говорю, вэвэшный спецназ – круче гэрэушного! – не в тему подбоченился Петрушин. – Били и будем бить…

– Короче! – слегка возвысил голос Иванов. – Мы теперь все в одной упряжке. Попрошу без этого… без всякого. Лиза у нас за связь отвечает – обустраивайтесь в кунге кашээмки. Дырчик[29] мы вам закажем. Вот, собственно…

– Прапора и контрактёр? – напомнил Глебыч.

– Блиндаж. – Иванов мстительно прищурился. – Как проспятся, пусть обустраиваются. Предупреждаю всех: спиртное употреблять только по моей команде. Я не аскет, на горло наступать не стану, но прошу соблюдать некое подобие офицерской этики. И ещё… Глебыч, я не курю.

– Нет проблем. – Глебыч ленивым щелчком шибанул «козью ногу» в оконце. – Вы не думайте, я не злоупотребляю. Так – балуюсь.

– Ну и славно. А зачем майора обидели?

– Крыса штабная. – Петрушин презрительно оттопырил нижнюю губу. – Писарчук. Чмо, короче.

– Ну и что – писарчук? Каждый труд достоин уважения. Нормальный парень, без чванства – вон, мешок помог нести…

– Да хам он. – Глебыч почесал нос. – Правильно обидели. Пусть спасибо скажет, что в дыню не выписали…

– В смысле – хам?

Инженер охотно пояснил суть штабного хамства. Оказывается, майор на вполне миролюбивый вопрос сидевшего без знаков различия Глебыча «Ты кто?» побагровел, вытянул руки по швам и рявкнул, что он офицер штаба объединённой группировки. И попросил не тыкать. Ну и послали, естественно. А! Ещё Петрушин предложил пари, что уделает майора за четыре секунды – в спарринге, без обуви. То есть четыре секунды от команды «понеслась!!!» и до отправки вышепоименованного майора в полный нокаут. Но это же была шутка – понимать надо…