Прикамская попытка - 2 - [8]

Вымытая и переодетая в простое платье, женщина оказалась довольно симпатичной особой, ближе к тридцати годам, русоволосая, круглолицая с узким подбородком, нос с горбинкой. Круги под глазами показывали тяжёлые дни, если не месяцы, жизни в лагере повстанцев. Наверняка, её не раз избивали и насиловали, несмотря на это, держалась дама, весьма уверенно. Чувствовался сильный характер. Оставалось понять, не засланный ли она казачок. Несмотря на явно проскальзывавший голод, ела женщина спокойно, уверенно пользовалась ножом и вилкой, как должную, воспринимала помощь нашего дамского угодника — Владимира. Мы, не спеша, подошли к десерту, любимым малиновым пончикам, и приступили к разговору.

— Андрей Быстров, — представился я, немного привстав, — мои друзья, Иван и Владимир.

— Княгиня Мария Алексеевна Морозова, урождённая Дашкова, вдова, — женщина уткнулась в чашку чая, не желая продолжать разговор.

— Увы, мадам, прошу рассказать вашу историю сразу, чтобы мы могли определиться, — настойчиво предложил я, не собираясь вздыхать о превратностях судьбы. Видно, что дамочка с характером, — определиться, как с Вами поступить.

— Отдать вашим башкирам? — с обидой спросила она, — как тех несчастных женщин?

— Что касается тех женщин, они, как Вы знаете и без нашего напоминания, к восставшим прибились сами. И предпочитают именно такой образ жизни, — вступил в разговор Палыч, — что касается Вас, мы не на званом вечере встретились, извольте объясниться. Не мы осаждаем ваше имение, а вы с разбойниками стоите под нашими стенами.

— Семь лет назад я вышла замуж за Петра Андреевича Морозова, двух детей бог у нас отнял, живых нет. Нынче летом Пётр Андреевич поехал навестить своего старого сослуживца в Уфу, там мы застряли надолго. Сначала заболел муж, потом начались волнения, мы долго раздумывали, ехать или нет, пока не оказалось поздно. Бунтовщики окружили город. Во время захвата города мужа убили у меня на глазах, я успела бежать, переоделась в простую крестьянку. Далеко, впрочем, уйти не получилось, казачий разъезд поймал меня в пяти верстах от крепости. Я до сего дня называлась крестьянской девкой, и выполняла всё, что прикажут, иначе.... Вы не знаете, что эти звери творят с помещицами.

— Где Ваше поместье?

— Имение Морозовых под Муромом, цело ли оно, не знаю.

— Екатерина Дашкова* не родственница Вам? — заинтересовался я, вспомнив знаменитую сподвижницу императрицы, по слухам, грамотную и авантюрную женщину, — Вы знакомы?

— Её муж мой кузен, мы с Екатериной знакомы, в хороших отношениях.

— Что Вы предполагаете делать?

— Не знаю, — растерянно оглянулась на нас Мария, — я надеялась на вашу помощь.

— Увы, княгиня, увы, мы в осаде и это продлится почти год. До разгрома бунтовщиков вы не сможете выехать из крепости, к великому нашему сожалению. У нас не так много бойцов, чтобы проводить Вас до безопасных мест. Потому прошу быть нашей гостьей, комнату Вам отведут в женской половине, на неделю приставим девушку, чтобы всё объяснила и помогла, — я вздохнул, всё ли упомянул? Палыч утвердительно кивнул, — в общем, пока всё.

— Благодарю, господа.

Глава вторая.

Палыч оказался прав, пугачёвцы действительно начали штурм ночью, примерно в три часа после полуночи. Мы с Иваном каждые полчаса проверяли караулы, по очереди, разумеется. Спать приходилось с перерывами через сорок минут, впрочем, внутренний голос в осаде работает лучше любого будильника. Проснувшись в половине четвёртого утра, я отправился проверять посты, заметив Палыча у главных ворот. Он пристально наблюдал из бойницы за темнотой на окружающем поле, возле него стояли трое бойцов с незажженными факелами, в ожидании команды. Палыч послал меня наверх,

— Возьми десяток гранат, на всякий случай, вдруг подберутся близко. Да, берегись шальной пули.

— Ты, как заботливая мама, — я побежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Несмотря на предстоящий штурм, настроение было отличное.

Едва я поднялся на своё место, как зажженные факелы полетели со стен крепости наружу, освещая густые цепи нападающих. Да, что там цепи, восставшие шли настоящей толпой, словно на Первомайской демонстрации. При виде падающих факелов командиры подстегнули крестьян, именно они шли в первых рядах, толпа побежала к стенам крепости. Тут стали бить пушки, я впервые воочию увидел результаты своего детища. Нападавших не просто выкашивало, крупная картечь разрывала людей на куски. Даже мне стало страшно смотреть на поле со стен крепости, представляю, что творилось в головах этих смертников! Грешным делом, после этого зрелища, захотелось наказать тех, кто послал крестьянских парней на убой. У Палыча, судя по всему, мысли совпали с моими. По краю поля, на пределе возможности, распустились фонтаны миномётных взрывов, которые стали передвигаться в сторону крепости. Пушечные выстрелы с крепостных стен прекратились.

Сразу послышались крики и стоны раненых, крепкий мат, жалобы и молитвы, заглушавшие далёкие разрывы миномётных зарядов. Миномётный огонь через пару залпов прекратился, Палыч поднимался ко мне на стену.

— Ну, что будем делать, командир, — Иван встал рядом, удручённо рассматривая через бойницу поле боя, — о поле, поле, чьими ты усеяно костями? Где-то так выражались поэты. Как бы этих простофиль в плен взять без драки, предложения есть? До рассвета замёрзнут, бедняги.