Прикамская попытка - 2 - [4]
Санный поезд из трёх десятков возков двинулся домой, в ставшую родной, Таракановку. Арьергард из двадцати бойцов прикрывал наше отступление, но, попыток погони не было. По пути я рассказал подробности моего пленения Палычу, он, в свою очередь, посетовал, что едва не опоздал на процесс. Если бы не моя авантюра со стрельбой, наши бойцы вполне могли застать семь хладных тушек на виселице.
— Ну, — хитро прищурился Иван, — ты, от удара по голове совсем забыл, что я говорил об этих поляках?
— Точно, ничего не помню, — признался я, опасаясь резко кивать головой.
— Так вот, в бытность мою при штабе Пугачёва, эти поляки вызвали интерес не совсем польским поведением. Я близко знал многих поляков, бывал в Польше, воевал против них в Югославии. Не похожи пугачёвские поляки на ясновельможных панов, нет в них задиристости и бесшабашности, хвастовства и любви к женщинам. Разговаривать с ними я опасался, чтобы не выйти из личины тупого бунтовщика-уголовника, но, однажды уронил самому молодому пану ядро на ногу. Он показывал мужичью лапотному, как стрелять из пушек, я и сподобился. Нет, никакого хамства или обиды, немедленно извинился перед ясновельможным паном, даже, помнится, отдарился здоровенным окороком. Однако, скажу я тебе, очень интересный звук издал тот поляк, получив ядром по ноге, 'Ауч!'. Тебе напомнить, кто так вскрикивает?
— Не надо, выходит, эти поляки — англичане? Как они оказались в Оренбургских степях? Почему прикидываются поляками?
— Ну, слухи о том, что с Пугачевским восстанием не всё чисто, ходили ещё во времена Пушкина. Судя по собравшемуся казачеству, им глубоко наплевать на вольности крестьянские, как бы нас не пытались убедить в этом прогрессивные историки. Давай, посмотрим, что творится в Европе. Французы бурлят в предчувствии революции, англичане который год воюют с восставшими штатами и французами в Северной Америке. Испанцам до России никогда не было дела, дай бог свои колонии удержать. Австрияки формально наши союзники в войнах с Турцией, пока русские им нужны. Россия же, продолжает расширяться в сторону Европы, укрепляет свои позиции в международных отношениях. Между прочим, я читал, что во время войны за независимость, Екатерина посылала русский военный флот патрулировать берега Северной Америки, чтобы не допустить подвоза боеприпасов и оружия из метрополии. С чего бы Англии любить нас? Россия пытается ослабить Британию, помогая восставшим американцам, англичане инициируют восстания в России, чтобы не допустить её усиления. Политика, дорогой друг, чистая политика. Если я чего забыл, узнаем у нашего пленника.
Дома всё было спокойно, Палыч запретил ребятам говорить Ире, что меня брали в плен, а жена, после родов ещё не пришла в себя, жила только нашим сыном. Потому, обняв меня, вернулась к его колыбели, рядом со своей кроватью. До вечера мы приводили себя в порядок, доктор забинтовал мне плечо, поставив вылетевшую ключицу на место. Несмотря на усталость, сон не шёл, я позвонил Палычу и Володе, они тоже не спали. Собрались на неприятный разговор у Ивана, чтобы не беспокоить наших новорожденных детей. Не откладывая вопроса на завтра, я спросил,
— Что будем делать с предателями? Из тех, кто предательски меня пленил, двоих мы привезли в крепость, оба ранены. Вешать или расстреливать я их не могу, мы их учили полтора года. Отпустить просто так нельзя, это я сам понимаю, завтра нас предадут оставшиеся парни, глядя на нашу беззубость.
— Есть такое понятие — присяга, — задумчиво проговорил Палыч, — никто из наших парней присягу не давал, как и мы, впрочем. Другой вопрос, кому или чему присягать? У нас с вами ни родины, ни флага, как говорится. Нет у нас никакого статуса, никакой политической программы.
— Ну, в царское время, как я помню из книг, присягали государю-императору, — Вовка принялся жевать малиновые пончики, их великолепно готовила Марфа, жена Палыча, — и ни кого не интересовала политическая программа государя. Давайте, принесём присягу одному из нас, например, тебе, Палыч?
— Блин, — поперхнулся чаем Иван, — так и помереть можно, от твоих шуток. Нет, я отказываюсь быть главнокомандующим. Не мой профиль. Где чего подслушать, напасть или узнать, другое дело. Надо кому-то из вас, парни. Люди вы видные, кидайте, что ли, жребий. Любому из вас принесу присягу, всё равно мы повязаны этой скалой, никуда друг без друга не денемся.
— Жребий кидать не будем, присягнём Андрею, — опередил меня Вовка, паршивец, этакий, — даже не спорь, Андрюха. Для дела надо, я не боец, я техник. Люди это великолепно знают. Тем более, что вогулы и без присяги подчинятся только тебе.
— А с парнями поселковскими, что делать будем?
— Пусть проваливают на все четыре стороны, сошлёмся на формальное отсутствие присяги. Письма в посёлок зашлём, для остальных наших ребят. Чтобы, мол, уходили к нам, либо мы забудем, что знали друг друга, — Иван разлил остатки крепкого чая, — согласен, генерал? Да, как мы тебя называть станем? Надо что-то эффектное придумать, может, князь?
— Только не это, подстраиваться под время не будем, помните у Макаревича, 'Пусть этот мир прогнётся под нас'? Тем более, что скоро появятся комиссары, Директория и прочие революционные термины. Если вы согласны, что будем уходить, надо простой, не затасканный и понятный всем термин.
Наши современники, туристы, сплавлявшиеся весёлой компанией по уральской речке Куйве в рамках «тура выходного дня», оказываются в середине XVI века. Часть компании решает добираться в Москву, полагая, что только там смогут применить свои знания с должным успехом. Эти оптимисты надеются занять достойное место на Руси, либо в Европе, если повезёт. Другие их собратья по несчастью, более битые жизнью и давно ставшие пессимистами, остаются в пограничном селении. Они знают историю с географией, давно не верят властям.
У тебя есть знания из будущего, с соратниками наладил быт и производство на основе передовых технологий. Окрестные племена под твоим крылом. И только у тебя есть огнестрельное оружие, но это не решит всех проблем. Что нужно для выживания в прошлом с небольшой группой друзей Ведь вы одни против всего мира.
Приуралье середины первого тысячелетия нашей эры, где соседствуют славяне, волжские булгары и финно-угры. В результате научного эксперимента сюда оказался закинут бывший следователь с инженерным образованием и опытом производственника. Но чужака здесь не ждали… Выстояв в нескольких сражениях с аборигенами, Белов создаёт поселение единомышленников, собираясь растить детей и наслаждаться девственной природой. Мечтать, как известно, не вредно… А что по этому поводу думают соседние племена?
Эксперимент перенес Белова, отставного офицера с инженерным образованием, в середину первого тысячелетия нашей эры. Он оказался где-то посредине между славянами, волжскими булгарами и финно-уграми Приуралья. С провинциальным спокойствием Белов строит новую жизнь. Заводит знакомство с соседями, женится, начинает торговлю — в общем, ведёт привычное хозяйство и планирует мирное семейное бытие. Выплавляет сталь, создаёт огнестрельное оружие, чтобы отбиваться от многочисленных любителей поживы. И все-таки спокойная жизнь не для Белова.
Прошло двенадцать лет со дня, когда в результате эксперимента своего приятеля Белов попал из 2005 года в восьмой век. Там инженер по образованию и сыщик по профессии, используя инструменты, книги и вещи, бывшие в частном доме, смог создать общество, на порядок выше в техническом развитии окрестных племён, многие из которых не вышли из каменного и бронзового века. В этом ему помогали двое соотечественников: сельский механизатор Фёдор Попов и сельская учительница Наталья, случайно попавшие под воздействие эксперимента.
Кампания туристов, двадцать человек взрослых с детьми, сплавляясь по реке Куйве, притоку Чусовой, попадают шестнадцатый век, во времена Ивана Грозного. Наши современники не падают духом, инженеры и офицеры выстраивают на границе Строгановских владений острог. Закрепляются в нём, из руды выплавляют железо, выковывают примитивные ружья. Учитель химии получает порох, стекло. Огнестрельным оружием удаётся отбиться от набега сибирских татар из-за Урала, ещё не покорённых Ермаком. Чтобы не попасть в кабалу, избежать обвинения в еретизме, ведь никто не знает православных молитв и обычаев, туристы называются не русскими, а магаданцами, из далёкой страны Магадан, что на востоке Сибири.
Иван вспомнил своё прошлое, заплатив за это страшную цену. Но личная трагедия меркнет на фоне вторжения демонов Преисподней. Получится ли у опаленной Адом души отразить нападение или хотя бы спасти близких людей от страшной участи? Примечания автора: Второй том цикла Опаленный Адом. Первый (18+): https://author.today/work/133229.
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
Действие историко-фантастического романа «Последний подарок Потёмкина» переносит читателя в разные исторические эпохи. Ленинградский подросток становится свидетелем ночного тарана немецкого бомбардировщика летчиком-героем Севастьяновым над блокадным Ленинградом в ноябре 1941 года. Удивительным образом он оказывается в Таврическом дворце, где князь Потёмкин готовится к своему последнему балу в Северной столице в честь взятия крепости Измаил. Многоплановая панорама позволяет читателю пообщаться с историческими персонажами того времени: княгиней Дашковой, поэтом Державиным, атаманом Головатым, надворным советником Цейтлиным, а также с таинственной ижорской колдуньей-нойдой и загадочной левреткой императрицы – Изидой.
Он был обычным японским школьником… австралийским студентом. Сдал экзамены, готовился получить диплом, сделать предложение любимой девушке и начать долгие и мучительные поиски работы, но в какой-то момент что-то пошло не так. И снова — могущественные империи и древние дворянские роды, владеющие силой, что сродни с магией, только сейчас уже не до балов и вальсов. А он — один. И он даже не князь.
История Хенга, сотника Ханьской империи эпохи Древнего мира, начавшего жизненный путь крестьянином. Хенг не подозревает о своих скрытых способностях, но однажды становится одним из участников большой Игры под названием «Останется только один». Но не всё просто и очевидно. Обычный житель Древнего мира поверил бы в стандартную байку для новых Игроков, но не двуживущий — редкий участник Игры. Он докапывается до правды и не собирается играть по правилам Игры, но на его мнение всем фиолетово…
Писатель-фантаст Михаил Евгеньев видел сны о жизни чародея Костóнтиса. В один из дней маг оказался в другом мире, а сам Михаил вынужден был принять управление телом на себя. С тех пор его звали Мих-Костóнтис. Вселенец в попаданце оказался на иной планете, где люди до сих пор воевали холодным оружием. Тут имелись порталы, через которые иногда приходили демоны. Для того чтобы выжить в непростых условиях, Михаилу пришлось вспомнить то, чему его учил постановщик трюков каскадеров и не только он…
Продолжение «Прикамской попытки», четверо наших современников, инженеры и офицеры, попали в восемнадцатый век, где в меру своих способностей пытаются изменить вектор развития России. Четвёртая часть. .
Продолжение «Прикамской попытки», четверо наших современников, инженеры и офицеры, попали в восемнадцатый век, где в меру своих способностей пытаются изменить вектор развития России. .
В последнее время становится очевидным перемещение мирового центра из Европы в Юго-Восточную Азию. Свой географический шанс встать в ряд с Японией, Китаем, Кореей, и другими быстро растущими азиатскими экономиками, Россия, похоже, как всегда, упускает. А так хочется верить в нормальное будущее своей родины. Увы, изменить настоящее я не могу, но, кто мешает, хотя бы мысленно, переделать прошлое своей страны? Смогут ли изменить три инженера и отставной офицер вектор развития России, немного сдвинув его в сторону Дальнего Востока, всего на полвека раньше, чем в настоящей истории? Мои герои не страдают манией величия, не пытаются стать запанибрата с Потёмкиным и Екатериной Великой.