Прихоти фортуны - [5]
– Грандье, ты ответишь! За все, за все! – Вопила Клодина и колотила ладонями по воде. – И папаша твой ответит, чтоб ему в гробу перевернуться!
Жанна не слушала больше. Подхватив ведра, она заспешила вверх по тропе, к молодой буковой роще, где в жухлых кронах запутались солнечные нити. Тяжелые ведра оттягивали руки, сердце колотилось. Тропинка несколько раз вильнула. Роща внезапно отступила, желтое солнце потекло ровнее. Начался пологий спуск, и уже отчетливо пахло дымящими очагами. Небо заголубело и заиграло оттенками.
За спиной Жанна услышала шум. Обернулась. Наверху, у края обвалившегося песчаного склона, стояла Клодина.
– Грандье, все уже там, на Гнилом пруду, ждут тебя. Ступай, тебе нужно посмотреть на это. Слышишь!
Жанна устремилась вниз. Она не помнила, как вбежала в кухню и оставила там ведра. Ее обдало запахом знакомого жилья, печеного лука. Масетт и Жака не было. В большом зале таверны за широким столом сидел человек в сером дорожном плаще и что-то сосредоточенно чистил на деревянном блюде. Жанна нырнула в светлый прямоугольник с пыльными нечеткими краями. Через двор ковылял Гийом с вязанкой хвороста на спине. За поясом торчал топорик с перламутровой рукоятью. Гийом что-то прокричал девушке вслед, но Жанна только махнула рукой, и до конца не осознавая зачем, побежала к месту казни.
Еще издали она увидала у пруда толпу. Нужно дать себе минуту, чтобы успокоиться и присмотреться. Она устала до изнеможения и присела в тени дуба, хоронясь за его стволом.
На самом деле толпа оказалась куда меньше, чем девушке представилось вначале. В основном женщины с детьми. Несколько праздных мужчин, в том числе Жак Рюйи, прохаживались в этом пестром собрании. В тесных кружках что-то горячо обсуждали. Жанне удалось расслышать слова «доминиканец», «плавание». Ах, если бы не стучало так сердце, и не шумела в ушах кровь! Она разглядела Масетт, которой нашептывала что-то на ухо тощая жена рыбака.
Ничего интересного не происходило, тело стало ломить, нога затекла. Теперь Жанна подумала, что надо бы вернуться на постоялый двор и взяться за работу. В таком сидении вовсе нет проку. И зачем только она сюда пришла? Клодина напугала ее. Но бедняга совсем безумна, стоило ли слушать вздорную болтовню!
Солнце скрылось за облаками, и сразу сделалось сумрачно, бесприютно, словно демон пересыпал пески побережья из рук в руки. Девушка тоскливо оглянулась. Со стороны деревни стремительно наползал покров тени. Ударил колокол. Внезапно наступила тишина. Было ощущение, будто лесистые холмы к чему-то прислушиваются. Колокол ударил снова, гул уже не прекращался, и дребезжащий звон разносился по окрестности. В толпе произошло движение, люди, подобно овцам, сбились в кучу. Кое-кто из женщин с силой прижимал детей к груди.
Взгляд юной наблюдательницы устремился в ту сторону, куда были повернуты все головы. И вот тут-то она увидела, что у того места, где поросшая по обочинам дроком и вереском дорога делает петлю, остановилась упряжка мулов, со странным сооружением, покрытым холщевой ветошью. С полдюжины монахов сопровождали невиданный транспорт; их белое одеяние почти скрывали черные плащи с капюшонами. Они почти не разговаривали между собой, это безмолвие и мрачность наводили шорох и оцепенение на добропорядочных христиан. Откинули тряпье, и стало ясно, что на телегу вооружена клеть, в которой, скорчившись, сидят три женщины. Им приказали вылезти. Гремя цепями, женщины прошли по дороге мимо Жанны, прижавшейся к дереву. Девушка отчетливо видела в пыли следы их босых ног. По бокам и чуть сзади двигались монахи, укутавшись в плащи и склонив головы. Этих «благочестивых служителей бога» ордена святого Доминика боялись обыватели всей Франции, перед ними трепетали даже знатные рыцари.
Прислуживая в таверне, Жанна немало слышала о несправедливости и ужасах, творящихся в монастырских подвалах. Доминиканцы были жестоки, как дьявол, и, называя себя «псами господними», беспощадно карали еретиков.
– Ведут! Ведьм ведут! – пронеслось в толпе. Люди подались вперед, с жадным любопытством вглядываясь в облик трех скованных цепями жертв. Их лица и тела были изуродованы до неузнаваемости, молодые женщины превратились в жалких старух. Жанна ужаснулась тому, что эти окровавленные куски плоти еще могут двигаться. Она знала всех трех монашеских пленниц. Это были женщины из их деревни – две девицы и вдова рыбака.
Жанна глядела на жуткую процессию, не в силах двинуться с места. Налетел ветер, неся с coбой крупные капли дождя. Длинные грязные волосы одной из женщин взметнулись вверх, и Жанна узнала Жюли Сатон, нереиду с персиковой кожей, которой молодые рыбаки посвящали песни. Ее разбитые губы были тронуты странной полуулыбкой, будто видела Жюли прекрасный сон, глаза ее беспокойно перебегали с предмета на предмет.
Колокол, наконец, смолк, его густой гул впитали Альпы, чьи отроги и черные скалы в эту минуту казались похожими на мантию сатаны. Начался и прекратился дождь. Бурые пятна дубовых крон легли на холщовые хламиды ведьм; в такт шагам звенела цепь. Жанна вышла из-за дерева. Монах, замыкающий процессию, вскинул голову и устремил на нее взор, полный ярости. О, это был взгляд хищника, идущего по следу, взгляд воина, исполненный гордости и злобы. И страсть! Страсть промелькнула во взгляде монаха. Извечная, отравная, подавляемая страсть. Девушка побледнела, но не отступила за ствол, дерзко взглянула на доминиканца. Он сжал губы, ниже надвинул капюшон, и вышедшее вдруг солнце треугольником легло на складки его плаща. Поверхность Гнилого пруда заросла ряской, там же, где в разрывах образовывались окна, чернела бездна, без единого проблеска небесной синевы. Осужденных на испытания подвели к кромке воды; со звоном упали цепи. Один из монахов, ни на кого не глядя, обратился к несчастным.
Накануне свадьбы с дочерью богатого купца сын знатного вельможи теряет голову от любви к таинственной незнакомке. На одной чаше весов оказывается богатство, карьера, власть; на другой — любовь. Юноша готов следовать велению сердца, но неожиданно выясняется, что его возлюбленная — рабыня…
Восемнадцатый век. Казнь царевича Алексея. Реформы Петра Первого. Правление Екатерины Первой. Давно ли это было? А они – главные герои сего повествования обыкновенные люди, родившиеся в то время. Никто из них не знал, что их ждет. Они просто стремились к счастью, любви, и конечно же в их жизни не обошлось без человеческих ошибок и слабостей.
Эпатаж – их жизненное кредо, яркие незабываемые эмоции – отрада для сердца, скандал – единственно возможный способ существования! Для этих неординарных дам не было запретов в любви, они презирали условности, смеялись над общественной моралью, их совесть жила по собственным законам. Их ненавидели – и боготворили, презирали – и превозносили до небес. О жизни гениальной Софьи Ковалевской, несгибаемой Александры Коллонтай, хитроумной Соньки Золотой Ручки и других женщин, известных своей скандальной репутацией, читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Эпатаж – их жизненное кредо, яркие незабываемые эмоции – отрада для сердца, скандал – единственно возможный способ существования! Для этих неординарных дам не было запретов в любви, они презирали условности, смеялись над общественной моралью, их совесть жила по собственным законам. Их ненавидели – и боготворили, презирали – и превозносили до небес. О жизни гениальной Софьи Ковалевской, несгибаемой Александры Коллонтай, хитроумной Соньки Золотой Ручки и других женщин, известных своей скандальной репутацией, читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Эпатаж – их жизненное кредо, яркие незабываемые эмоции – отрада для сердца, скандал – единственно возможный способ существования! Для этих неординарных дам не было запретов в любви, они презирали условности, смеялись над общественной моралью, их совесть жила по собственным законам. Их ненавидели – и боготворили, презирали – и превозносили до небес. О жизни гениальной Софьи Ковалевской, несгибаемой Александры Коллонтай, хитроумной Соньки Золотой Ручки и других женщин, известных своей скандальной репутацией, читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Историк по образованию, американская писательница Патриция Кемден разворачивает действие своего любовного романа в Европе начала XVIII века. Овдовевшая фламандская красавица Катье де Сен-Бенуа всю свою любовь сосредоточила на маленьком сыне. Но он живет лишь благодаря лекарству, которое умеет делать турок Эль-Мюзир, любовник ее сестры Лиз Д'Ажене. Английский полковник Бекет Торн намерен отомстить турку, в плену у которого провел долгие семь лет, и надеется, что Катье поможет ему в этом. Катье находится под обаянием неотразимого англичанина, но что станет с сыном, если погибнет Эль-Мюзир? Долг и чувство вступают в поединок, исход которого предугадать невозможно...
Желая вернуть себе трон предков, выросшая в изгнании принцесса обращается с просьбой о помощи к разочарованному в жизни принцу, с которым была когда-то помолвлена. Но отражать колкости этого мужчины столь же сложно, как и сопротивляться его обаянию…