Приходите в мой дом. Разговоры по душам о России, о вере, о любви. Золотые хиты - [46]

Шрифт
Интервал

Давай, родная, вспоминай,
Да обо всем рассказывай.
Давай, гармонь, играй, играй,
Меня тоской захлестывай,
Играй про мой родимый край,
Мою печаль расплескивай.
Я вернулась в Россию, березовый край,
Так играй же, гармошка, до боли играй!
Многих нет, а другие — другие совсем,
Штукатурка у церкви слетела со стен.
Покосились кресты, и спилася родня,
И дурная молва схоронила меня.
Ну а я вот вернулась, пропащая грусть —
Мой березовый край, моя синяя Русь.
Я вернулась. Ну что же притихла листва?
Нет, я, вправду, вернулась, я, вправду, жива!
Где веселье и радость, и где все друзья?
Да, видать, вы совсем позабыли меня.
Я вас всех расцелую, я вас всех обниму,
Что должна — все отдам, все с лихвою верну.
Смотрят холодно в душу звезды с бледной луной.
Или я не родня вам, иль стала чужой?
Как бы мне вас утешить и чем бы помочь?
Перегаром дыхнула промозглая ночь.
Тает в небе закат или меркнущий свет,
И надежды здесь нет, если веры здесь нет.
Здесь родни больше нет, а кто есть — тот чужой.
Здесь я бегала с вами девчонкой босой.
Где пшеничное поле, пеньки, васильки,
Были близкими мне, а теперь далеки.
Давай, гармонь, играй, играй,
По кнопкам боль раскатывай.
Давай, родная, вспоминай,
Да обо всем рассказывай.
Веселись, Русь!..
Все быстрее надежда тает…
Как же мы нагрешить смогли?
Только водка и юмор спасают
От намыленной липкой петли.
Пооблезла повсюду краска,
И больничная бродит тоска
Со слюнявой улыбкой. Развязка —
С острой бритвой в руках маньяка.
Веселись, Русь, давай, ей-богу,
Напоследок мы можем успеть!
Приготовлены нам в дорогу
Трусам — водка, героям — смерть.
Все! Не будет уже России.
Год пройдет — и пора забивать
Гвозди ржавые в доски гнилые,
И поминки с гармошкой справлять.
Да уж, мы погудим, как можем,
Когда время к стене припрет.
Но не каждому Бог поможет,
И не каждого водка спасет.
Веселись, Русь, давай, ей-богу,
Напоследок мы можем успеть!
Приготовлены нам в дорогу
Трусам — водка, героям — смерть
Гой, ты Русь.
Мы, и вправду, гои,
Мы домашней скотине под стать —
Нас живыми они зароют,
А мы будем лишь выть да мычать.
Но найдется чудак, я верю,
Может быть, я сама решусь,
Да с размаху по горлу зверю
Полосну за Святую Русь.
Веселись, Русь, давай, ей-богу,
Напоследок мы можем успеть!
Приготовлены нам в дорогу
Трусам — водка, героям — смерть!
Так прощай
Синий вечер блеснул позолотой
По уставшим седым домам,
И повеяло сонной дремотой
По скучающим городам.
Так прощай, моя юность шальная!
Так прощай, я уже не вернусь.
Мне сегодня по сердцу другая —
Непонятная русская грусть.
Ну, а мне в самый раз в путь-дорогу
В край потерянный, в край другой.
И так весело, слава Богу,
Звезды в небе звенят надо мной.
Так прощай, моя юность шальная!
Так прощай, я уже не вернусь.
Мне сегодня по сердцу другая —
Непонятная русская грусть.
Словно ветер уносит в пустыню
Мишуру беспорядочных дней.
А я вижу другую Россию
В синем свете небесных огней.
Так прощай, моя юность шальная!
Так прощай, я уже не вернусь.
Мне сегодня по сердцу другая —
Непонятная русская грусть.
Мне по сердцу сегодня другая,
Православная матушка-Русь.
Антоновка
Когда антоновка созреет
На склоне августовских дней,
Закат так нежно заалеет
Сквозь дымку памяти моей
И все как будто бы вернется,
Как сон, как первая печаль,
И в сердце тихо отзовется
Все то, чего уже не жаль.
Когда антоновка созреет,
Когда придет медовый Спас,
Как будто юностью повеет
От яблонь за окном у нас.
Когда антоновка созреет,
Когда придет медовый Спас,
Как будто юностью повеет
От яблонь за окном у нас.
Я точно знаю, что напрасно
От прошлого ждать новостей.
Но как обманчиво прекрасна
Печаль давно ушедших дней.
И сердце вспомнит даль былую,
Прозрачную в вечерний час,
Ту девочку, совсем другую,
Далекий тот медовый Спас.
Когда антоновка созреет,
Когда придет медовый Спас,
Как будто юностью повеет
От яблонь за окном у нас.
Когда антоновка созреет,
Когда придет медовый Спас,
Как будто юностью повеет
От яблонь за окном у нас…
Любовь
Давай научимся прощать
Друг другу мелкие ошибки.
Зачем обиды вспоминать,
Слова и горькие улыбки?
И ты судьбе не прекословь —
Нет ничего сильней на свете,
Чем наша нежная любовь.
Мы за нее с тобой в ответе.
Давай научимся прощать:
Любимые всегда ранимы,
И мы с тобой должны понять,
Что наши дни неповторимы.
Пусть яблонь цвет сметет метель,
И вспыхнут осенью рябины,
У нас на сердце оттепель,
И мы с тобой неразделимы.
Любовь сохранить непросто,
Но можно, но нужно.
А без любви невозможно,
И больно, и грустно.
Любовь сохранить мы сможем —
Я знаю, ты знаешь.
Поэтому я все прощаю.
И ты меня тоже прощаешь.
Накрыла осень
Накрыла осень золотом округу,
На листьях клена догорел огонь.
Пришли друзья на вечеринку к другу
И принесли гитару и гармонь.
Забыты ссоры, мелкие обиды,
И песни льются за большим столом,
И все печали тоже позабыты,
И благодатью весь наполнен дом.
И все печали тоже позабыты,
И благодатью весь наполнен дом.
В окно стучится ветками рябина,
Горит в камине время, как огонь.
О том, что жизнь, как миг, неповторима,
Поет с гитарой хриплая гармонь.
О том, что жизнь, как миг, неповторима,
Поет с гитарой хриплая гармонь.
А в ясном небе звезд не сосчитаешь.
Так наши дни уходят — не вернешь.
Ну что ж ты, друг, сидишь, не наливаешь?
Или боишься, что до дому не дойдешь?

Рекомендуем почитать
В коммандо

Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.


Саладин, благородный герой ислама

Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.


Палата № 7

Валерий Тарсис — литературный критик, писатель и переводчик. В 1960-м году он переслал английскому издателю рукопись «Сказание о синей мухе», в которой едко критиковалась жизнь в хрущевской России. Этот текст вышел в октябре 1962 года. В августе 1962 года Тарсис был арестован и помещен в московскую психиатрическую больницу имени Кащенко. «Палата № 7» представляет собой отчет о том, что происходило в «лечебнице для душевнобольных».


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.


Записки сотрудницы Смерша

Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.


Экран и Владимир Высоцкий

В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.