Приходи, следуй за Мною. Беседы по притчам Иисуса. Том 2 - [64]

Все прекрасные слова стали грязными, поскольку ум стремится использовать их все больше и больше во всем, что можно. Религия стала грязной...

Это самая старая вещь в мире. Известен спор о том, какая профессия старейшая в мире. Двумя конкурентами являются профессии проститутки и священника. Я тоже думал об этом и не мог представить себе, как проститутка могла бы появиться раньше священника. Это невозможно! Если нет священника, то как можно представить себе проституцию? Это невозможно. Священник должен был появиться первым. Он должен был осудить секс; тогда и появилась проституция. Он должен был осудить это настолько сильно, что все это дело стало очень привлекательным.

Религия стала грязным словом, но запомните хорошо: когда слово грязно, это не означает, что грязна вещь, обозначаемая этим словом. Религия-слово может стать грязной, но религия-вещь все еще свежа и всегда останется свежей.

Вы можете использовать для нее другое слово. Любое слово подойдет; это не проблема. Запомните, не бросайте вещь, лишь потому, что слово стало грязным. Это все равно, что выплескивать с водой и ребенка. Вода после купания стала грязной — верно, выплескивайте ее, — но ребенка все-таки сохраните. Если вы можете сохранить ребенка, нет проблем.

Церкви сделали религию грязной. Они сделали из нее профессию, они испортили ее. Они сделали ее такой низкой, поскольку должны были донести ее до масс. Они сделали ее очень дешевой, чтобы вам ничего не нужно было делать. Они приходят и дают вам Библию; они изливают на вас религию, они навязывают ее вам. Они не спрашивают вашего разрешения. Они незваные гости, притворщики. Они испортили религию.

Но они не испортили религию как таковую. Они испортили лишь слово. Забудьте слово, но не забывайте реальности, на которую оно указывает.

Это может быть причиной: «Почему оно угрожает мне здесь е Пуне?» Потому что я не забочусь о слове; я забочусь о самой религии. Слово угрожает. Если вы пойдете в церковь, то вернетесь нетронутым; каким вы вошли в церковь, таким и вернетесь: точно таким же. Но если вы приходите ко мне, вы не сможете вернуться тем же самым.

Если вы по-настоящему близко подойдете ко мне, то самим этим приближением вы будете изменены и преобразованы. Вы можете сбежать, вы можете испугаться, запаниковать, но вы никогда не останетесь тем же самым. Я все время буду преследовать вас, где бы вы ни были. Я буду являться в ваших снах; я буду следовать за вами как тень.

Страх реален, угроза реальна. Когда вы идете в церковь, то священник — это ложная угроза. Он может грозить вам, но его угроза ложна. Он может выстреливать в вас именем Бога, но его угроза ложна.

Я слышал одну историю. Это случилось в дзэнском храме. Однажды утром произошло очень большое землетрясение — это было в Японии. Половина храма рухнула. Священник, претендовавший на то, что он настоящий человек дзэна, немедленно собрал своих учеников и сказал: «Посмотрите. Теперь вы должны увидеть, что представляет собой настоящее качество настоящего человека дзэна. Произошло землетрясение, но во мне ни на йоту не было страха. Видели вы это? Я оставался таким, как будто ничего не происходило. И не только это, вы, должно быть, видели, как после окончания землетрясения я пошел на кухню, поскольку испытывал жажду, и выпил большой стакан воды. Вы видели, что мои руки даже не дрожали, когда я держал стакан?»

Один ученик улыбнулся. Священник почувствовал раздражение. Он сказал: «Что в этом смешного? Почему вы улыбаетесь?»

Ученик сказал: «Ваше преподобие, то не был стакан воды. То, что вы выпили, был большой стакан соевого соуса».

Когда вы хотите пустить пыль в глаза, реальность, так или иначе, просочится наружу.

Пойдите к священнику. Его разговор в полном порядке - не более чем в порядке, а просто в порядке, — но если вы всмотритесь в реальность этого человека, страха не будет. Он всего лишь такой же, как вы. Он может притворяться... и вы можете притворяться в том, что все, в чем притворяется он, - правда. Так это и происходит. Притворствам нужно взаимное сотрудничество. Он притворяется в том, что он великий учитель, вы притворяетесь в том, что вы великий ученик. Он принимает ваше притворство; вы принимаете его притворство. Вот так вы оба взаимно удовлетворяете друг друга. А все остается тем же самым.

Когда вы здесь, вы действительно рядом с опасной точкой. Я — опасный человек. Вы должны быть бдительными. Приближайтесь ко мне с полным осознаванием — здесь есть опасность. Я не священник. Я не учу здесь религии; я готов давать ее вам. Это не учеба, это передача.

В церкви вы выучили слова «религия», «Бог» — все они стали грязными. Потом вы приходите ко мне и начинаете понимать, что эти слова могли стать грязными, но что-то спрятано за ними — что-то постоянно свежее, постоянно зеленое, постоянно живое и способное совершенно изменить вас. Вот тогда возникает страх.

Как раз на днях Атмада написал мне письмо, прекрасное письмо, в котором говорится: «Почему вы так беспокоитесь об этом распятом Иисусе? Хорошо, что распяли этого идиота! Почему это так волнует вас?»

Все это, фактически, сделали священники. Стараясь навязать вам Иисуса, стараясь быть агрессивными непрошенными гостями в вашем бытии, стараясь как-нибудь обратить вас в Иисуса, они загрязнили само имя этого прекрасного человека. Стараясь доказать, что он был мудрейшим из людей на земле, они смогли лишь усилить его недостатки и ничего другого.