Приговоренный - [23]

Я выслушал Альбину Борисовну и согласно кивнул. Хотя виду я и не подавал, но на душе после расправы над Камаловым все равно кошки скребли. Но и утешение адвоката не принесло мне сильного облегчения. Убийство — всегда великий грех.

С другой стороны, я же только защищался. Активно, конечно, но так уж меня учили. И правильно делали. Я убедился и в истинности постулата: «Не хочешь, чтобы тебя убили, убей сам». Теперь мне стало понятно, как человек с такими травмами решился на новую попытку прикончить меня.

Исрафил Камалов был уверен в том, что убил полицейского. Это очень серьезная статья. Но он надеялся получить послабление, если выполнит работу, предложенную ему. Парень хотел получить послабление любым путем, даже через собственную боль и страдания. Его стремление переступить через них ради достижения цели, конечно, вызывало бы мое уважение, если бы речь не шла о человеческой жизни. Да еще и о моей собственной.

Но я так и не понял, в чем здесь состоял интерес ФСБ, поэтому спросил человека, сидевшего за столом, того самого подполковника в штатском, фамилии которого не знал:

— Извините меня, товарищ подполковник, но скажите, пожалуйста, в данном конкретном случае вас интересует следователь подполковник юстиции Халидов или капитан спецназа ГРУ Онучин?

«Если этот неприметный тип с хитрым взглядом вытащил меня ночью из следственного изолятора, то сделал он это явно неспроста. Против подполковника Халидова я с удовольствием дам показания. Но мне почему-то кажется, что подполковника ФСБ должно интересовать вовсе не это обстоятельство», — подумал я.

— Не стоит извинений. Работа подполковника Халидова, разумеется, вызывает наше общее возмущение. К сожалению, такая вот картина является типичной для всего Северного Кавказа. Здесь следует ломать и создавать заново всю систему. Это не входит в полномочия той службы, которую я представляю. Нас, конечно же, мало касается и дело, заведенное на командира роты спецназа ГРУ капитана Онучина. Оно уголовное и ведется Следственным комитетом республики. Это я к тому, чтобы вы, Максим Викторович, не особенно нос задирали, не почувствовали себя пупом земли. Но все мы люди, у каждого из нас есть свои добрые друзья. Ко мне обратилась моя однокашница по юридическому факультету Альбина Борисовна Самокатова. Я взялся по мере своих сил ей помочь. А тут еще обстоятельства выплыли, мимо которых мы пройти не имеем права. К нам обратился младший сержант полиции Адил Букарович Абдурахманов. Тот самый, который был свидетелем происшествия, когда вы, товарищ капитан, расстреляли наркоторговца. Адил Букарович в тот самый день как раз дежурил на АЗС. Так вот, младший сержант признался, что он в течение последних семи месяцев был крышей у Абдуллы Рамазанова, убитого вами. Но сам в торговле наркотиками участия не принимал. Он заявил, будто даже не знал, чем торгует Рамазанов. Подозревал, конечно, что травкой, поскольку тот сам курил ее, но уверенности в этом у него не было. Раньше другие дельцы здесь же водкой промышляли. Паленой, но качеством лучше магазинной. За товаром Рамазанов часто куда-то в кусты у дороги бегал. Он платил младшему сержанту за крышу совсем немного, по три тысячи рублей в месяц. Дело шло спокойно, без помех. За семь месяцев вмешательство сотрудника полиции понадобилось только один раз. На АЗС приехали конкуренты, хотели согнать Рамазанова с доходного места. Абдурахманову было достаточно дать только одну очередь в воздух, чтобы чужаки сразу резко удалились и больше там не показывались. Автомат у Адила Букаровича был, ясное дело, служебный. Он не знал, как ему отчитываться за патроны. Думал уже рапорт написать, что неустановленные личности хотели ограбить АЗС, но он отпугнул их очередью. Однако Рамазанов уже на следующий день принес Абдурахманову семь патронов вместо истраченных шести. Где взял, Абдурахманов не знает, да это и не проблема. Здесь, в республике, патроны можно на рынке купить так же просто, как помидоры.

— Я уже догадался, что его к вам привело.

— Любопытно. И что же?

— На младшего сержанта наехали люди подполковника Халидова. Они ищут рюкзак наркоторговца, убитого мною, и уверены в том, что он у Абдурахманова.

— Точно так, — согласился подполковник ФСБ. — Только меня удивляет, откуда вы про рюкзак, товарищ капитан, знаете? Он, случаем, не у вас в ротной казарме хранится?

— Никак нет, товарищ подполковник. Просто нашлись люди, которые уже спрашивали меня про этот рюкзак. Он, видимо, представляет собой немалую ценность.

— Да, так оно и есть, — согласился хозяин кабинета. — Но для продолжения рассказа, кстати, и касательно цены тоже, я предоставлю слово вашему адвокату.

Альбина Борисовна переставила ноутбук со стола себе на колени, словно убирая преграду между мной и собой.

— Вы, Максим Викторович, вчера рекомендовали мне обратиться к майору Оглоблину, — сказала она. — Я так и поступила. Представилась как ваш адвокат, имеющий полномочия от командующего спецназом ГРУ. Николай Михайлович тут же связался с ним, тот мои полномочия подтвердил, после чего товарищ майор вызвал к себе в кабинет двух сержантов, про которых вы говорили мне. Они передали ему те самые пакетики, которые отобрали у наркоторговца Рамазанова. Отсылать их куда-то на исследование — дело долгое и хлопотное. Я воспользовалась своей институтской дружбой с товарищем подполковником и попросила его организовать независимую экспертизу здесь. Вот и все, что я могу сообщить вам. А дальше Валентин Валентинович сам все скажет.