Приговоренные ко тьме - [80]

В итоге Теофилакт получил абсолютно подчиненный своей власти Сенат, на заседаниях которого он доверил право участия своей жене. Рим и Сенат молча снесли это попрание устоев римского управления, в конце концов, еще недавно женщина и вовсе осмелилась забраться на папский престол, так что вхождение красавицы-гречанки в состав городского управления, по их нервному напуганному мнению, не явилось каким-то апокалиптическим злом, а, напротив, вполне вписалось в городские законы. По крайней мере, не противоречило.

С Адальбертом переговоры Сергия проходили труднее. Вступив на престол, Сергий от вечного плетения своих дворцовых интриг волей-неволей переключился на ведение всех многочисленных дел, отвечающих его статусу, и в том числе, вынужден был озаботиться хозяйственными делами папского дома. Проведенные им ревизии дали весьма удручающий результат — частая смена пап закономерно привела к почти полному истощению папской казны, в структурах поступлений и затрат отсутствовала даже самая примитивная система, и даже страницы полиптика77 последних лет заполнялись крайне нерегулярно. Сергий повел себя как расчетливый и рачительный хозяин — папский двор был заметно сокращен, с ректоров78 папских земель был учинен самый требовательный спрос, после чего в папские земли были отправлены пронунции с солдатами для взыскания накопившихся долгов. Однако эти меры покамест имели незначительный успех, и о финансовом могуществе полувековой давности, имевшем место во времена правления Льва Четвертого, можно было только мечтать. Для того, чтобы финансово крепко встать на ноги, папе Сергию позарез был нужен союз с Адальбертом.

Маркиз Тосканский в результате последних событий мог считать себя проигравшим и даже несколько униженным Римом. Сергий сделал все возможное, чтобы убедить Адальберта, что последний нисколечко не потерял в результате свержения Христофора, и что все их прошлогодние конфликты произошли исключительно по вине одиозного узурпатора.

— Мессер Адальберт, я паче прежнего почитаю вас достойнейшим христианином, верным защитником престола Святого Петра, и заверяю вас, что отношусь к вам не менее, чем к обожаемому сыну, чьим достижениям я восхищаюсь. Я прекрасно помню, что не у кого иного, как у вас, нашел в свое время кров и пищу на долгое время, и, будьте уверены, свои долги я помню хорошо и долго должным быть не собираюсь, — сладко пел Сергий в уши Адальберту.

Наиболее сложными выдались у понтифика переговоры с Альберихом. Тот прекрасно помнил их разговор у потревоженного трупа Агельтруды, где Сергий прозрачно намекал на свою готовность в случае победы на папских выборах способствовать продвижению Альбериха к королевской короне. Сейчас же по всему выходило, что Альберих об этом может надолго забыть. Альберих долго сопротивлялся и, не особо выбирая выражений, упрекал папу в нарушении им своих обещаний, на что Сергию, вспылившему в ответ, пришлось однажды предъявить свои самые веские козыри и одернуть взбалмошного сполетского сеньора, напомнив тому о судьбе императора Ламберта и его брата Гвидо. Дело могло кончиться крупной ссорой, но Сергий смог-таки продемонстрировать всю изворотливость искусного дипломата. Как и в случае с Адальбертом, Сергий уверял, что от временного отступления Альберих сейчас только выиграет.

— Ну помилуйте, доблестный Альберих, сейчас в Италии есть три человека могущественней вас. Людовик, на чьей голове императорская корона, Беренгарий, чело которого украшает корона королевская и Адальберт, человек богатый и властный. Выступить против каждого из них, пускай и по отдельности, затея смелая, но бесперспективная, и для ее осуществления еще и необходим какой-то повод, а его-то сейчас нет, и в ближайшее время не предвидится. Выдержка и расчет — вот ваши козыри. Предоставьте, мессер Альберих, тем, кто выше вас, разобраться между собой без вашего участия и вы увидите, что вы в скором времени с четвертой ступени перейдете на третью, а если будет на то воля Господа, сможете шагнуть еще выше и без всяких трат и рисков.

Аргументация была убедительной, и Альберих, пусть и с досадой, но вынужден был с ней согласиться. Одержав победы в индивидуальных переговорах, Сергий пригласил всех своих потенциальных союзников поздним вечером 10 февраля в свои покои возле базилики Святого Петра.

В просторной зале, тускло освещенной факелами, за круглым дощатым столом, на котором благодаря скаредности папы стояли только кубки с вином, пришли на аудиенцию к Сергию граф и графиня Тосканские, граф и графиня Тускуланские и герцог Альберих. Прежде чем прийти сюда, папа и его гости только что посетили базилику, где совместно воздали хвалу Господу за свое существование и удачу, дарованную им. Вернувшись в приемную залу, гости были обречены на выслушивание нескольких славных церковных песнопений, исполненных монашками монастыря Марии На Капитолийском Холме79.

Альберих всматривался в лица поющих женщин с тем чувством досады, которую, вероятно, испытывала эзоповская лисица под гроздью спелого винограда. Недуг его, наведенный на него Агельтрудой, за прошедшее время, увы, не исчез и нисколько не ослабел, а изменившееся в связи с этим поведение уже начало вызывать неприятные кривотолки среди его окружения. Герцога это доводило до бешенства, и в немалой степени способствовало формированию в нем убежденного женоненавистника. Вот и сейчас, рассматривая монашек, Альберих только желчно вспоминал все слухи о слабости Сергия к прекрасному полу и, оценивая каждую, старательно поющую смиренную Юнону