Приговоренные ко тьме - [25]

Адальберт повел себя в точности как библейский Давид со своим воином Урией40 и обратился к Теофилакту с предложением тому выйти против графа Теобальда, мысленно желая греку неудачного падения с коня. Теофилакту деваться было некуда, король радостно подхватил идею графа, и вызов был принят.

Теофилакт был опытным и смелым воином, но, возможно, сказалось отсутствие специфических навыков ведения таких противоборств, вследствие чего он после столкновения с Теобальдом проследовал тем же маршрутом, что и предыдущие оппоненты бургундца, мощной горой зарывшись в песок. В поединке пешими Теофилакт выглядел много увереннее, однако и здесь был вынужден признать свое поражение, дважды получив весомые удары мечом по своему шлему. В крайне дурном расположении духа он вернулся в императорскую ложу, где Людовик, как мог, подбодрил его.

Также поражениями закончились вызовы Теобальду со стороны трех вассалов Адальберта. Не принесло успеха италийцам и их групповое противостояние с бургундцами в формате «пять на пять» на мечах. Людовик торжествовал настолько открыто и неприлично, что уже начал вызывать раздражение среди своего окружения. В один из таких моментов к императору неожиданно обратился архиепископ Кайлон:

— Ваше высочество, доблести графа Теобальда настолько очевидны, что судьбу приза можно считать решенной. Однако, если правилами состязаний благородному графу Теобальду не возбраняется принять вызов от человека неблагородного рода, то я, возможно, смогу предложить достойного оппонента.

Спустя некоторое время такой вызов станет неосуществимым, настанет день, когда участником турнира сможет стать только тот, кто докажет благородство своего рода в четвертом поколении, но сейчас, на самой заре турниров, щепетильность в вопросе соответствия сословий участников поединка не была чрезмерной. Впрочем, порядка ради пришлось запросить мнение и желание у самого Теобальда.

Граф Теобальд, человек лет тридцати, крепкого, но не чрезмерно, телосложения, обладающий, видимо, незаурядной реакцией и координацией, со спокойной уверенностью согласился участвовать в поединке с человеком незнатного рода. Архиепископ предложил Людовику и графу Теобальду ненадолго воздержаться от новых поединков, чтобы встретить представителя архиепископа отдохнувшим и, стало быть, примерно в равных условиях. Теобальд и Людовик усмехнулись.

— Не из числа ли вашей богобоязненной церковной братии будет сей человек? — насмешливо спросил Людовик.

— Сам удивляюсь, ваше высочество, но так оно и есть. Вот уже три года у меня служит причетником некий Иоанн Ченчи. Родом он из Имолы, из замка Тоссиньяно, а все манеры и повадки его выдают в нем человека, которому не раз приходилось упражняться в ратном деле. Внешность его мало соответствует облику священнослужителя, но ведь ворота Церкви нашего Господа открыты для всех, и никому не поздно бывает обрести в стенах монастыря или на церковном амвоне умиротворение духа. Его таланты нам оказались очень кстати, когда в один прекрасный, а точнее несчастный день, наш обоз с продуктами и утварью едва не стал добычей гнусных сарацин. После того случая, когда Иоанн смог уложить с десяток неверных, мы предоставили ему право ежедневно укреплять тело свое военными упражнениями и возложили на него обязанность по организации военного отпора, если на равеннские монастыри и храмы покусится какой-нибудь враг. Примеры судеб несчастных монастырей Фарфы и Субиако, разграбленных сарацинами, не оставляют нам других способов защитить себя, кроме, разумеется, чистой и искренней молитвы Господу нашему о покровительстве.

Окружающие с иронией выслушали этот пространный монолог архиепископа, который по окончании своей речи велел позвать Джованни да Тоссиньяно, то бишь отца Иоанна.

Вошедшему было порядка тридцати пяти лет. Действительно, при взгляде на него трудно было бы заподозрить в нем человека клира. Высокий рост, широкие плечи, чуть более, чем надо, массивный подбородок, длинные волосы и аккуратная окладистая борода придавали ему вид благородный и воинственный. Присутствовавшие в ложе восхитились статью вошедшего, и архиепископ уже мог считать свое тщеславие удовлетворенным.

Иоанн низко поклонился и заговорил:

— Я благодарю Господа нашего за возможность лицезреть императора своего в непосредственной близости от его света и могущества, я благодарю ваше высочество и вас, высокие синьоры, за возможность мне, человеку низкородному, сойтись в противоборстве с благородным и могущественным графом Теобальдом. Но я спешу разочаровать вас, благородное собрание, ибо я не рискую сойтись в конном противостоянии с графом, поскольку не имею привычки сражаться верхом. Всю свою жизнь я воевал, крепко стоя на земле обеими ногами или опираясь на качающуюся палубу катерги41, но никогда не доводилось обнажать свой меч, сидя верхом на благородном скакуне. Поэтому я заранее отдаю победу в конном поединке благородному Теобальду и молю его об услуге скрестить наши мечи пешими.

Речь Иоанна вызвала поначалу вздох разочарования, однако по завершении ее все нашли, что плебей-причетник не лишен воспитания.