Приговоренные к пожизненному - [86]

— Что именно?

— Хмм, я бы хотел попробовать эту маленькую, сладкую киску, и желательно до того, как там побывает смазка презерватива, потому что на вкус она, как чья-то задница. Ох, прости, это случайно вылетело! Оуу, чёрт!! Ты же знаешь, что я имею в виду!

— К твоему счастью, да, знаю! — сказала я, наполовину смеясь, наполовину постанывая, словно порно-звезда. Он перелез через меня и встал на колени на полу, а затем подвинул меня к краю кровати.

— Открой широко ножки, — сказал он, дьявольски мне улыбаясь и опуская голову.

Боже! Его небритый подбородок на моём клиторе послал целую волну похоти по моему телу. Казалось, искры электричества начали появляться у меня между ног, заставляя подогнуться даже пальцы на ногах.

— Ох, чёрт побери, да! — закричала я, забыв, что его отец спит в комнате дальше по коридору. Он высунул язык, кружа по бугорку медленными, чувственными толчками. А затем он толкнул в меня эти два умелых пальца механика, поглаживая меня внутри. Я не могла понять, было ли это из-за тех флиртующих разговоров или из-за тридцати шести часов воздержания, кто знает, но я кончила сильнее, чем когда-либо.

Бедный парень! Ему пришлось закрыть мне рот рукой в попытке заглушить мои пронизывающие крики. Подушка бы сработала лучше, наверно.

Мои ноги дрожали, и одна нога соскользнула с его плеча. Он словил её прежде, чем я могла бы ударить его по яйцам.

— Кончила так быстро? — усмехнулся он.

Я пробормотала что-то нечленораздельное и совсем не возражала, когда он перетащил меня обратно на кровать и перевернул.

— Готова для большего? — спросил он, его голос внезапно стал напряжённым.

— Угу, — сказала я весьма красноречиво.

Палец на моей заднице быстро привёл меня в чувства, и мне стало трудно дышать.

— Только мой палец, милая, клянусь. Я бы никогда не сделал тебе больно.

Затем он потянул на себя мои бёдра так, что я стала на руки и колени, он мягко толкнулся в меня, наполняя и растягивая меня. Даа, ни за что в жизни этот член не поместится у меня в заднице. Нет. Никогда.

Он вышел медленно и очень приятно, а затем снова двинулся обратно, медленно и чувствительно двигаясь во мне.

— Ох, чёрт, это будет быстро, — сказал он.

— Тогда пусть это будет жестко! — с трудом сказала я.

Он сразу же послушался и начал врезаться в меня, его палец всё ещё находился в моей заднице, подстраиваясь под ритм. Внезапно, он вздрогнул, и я услышала сдавленный крик и почувствовала горячее дыхание на своей спине. Он сжал мой клитор, безмолвно умоляя меня быстро последовать за ним. Переполненная ощущениями, я сжалась вокруг него, и бешеные волны взяли контроль над моим телом.

Мы рухнули вместе, два тяжелых дыхания раздавались между простынями.

Через две двери от нас я услышала шум из туалета.

— Думаю, мы разбудили твоего отца, — пробормотала я.

— Похоже на то, — сказал он, его тихий смех сотрясал кровать.

Мне сразу же захотелось спать. И в следующий раз, когда я проснулась, место на кровати возле меня было пустым и холодным.

Вместо него там лежал маленький цветочек, сорванный на заднем дворе, и записка.

Я развернула бумагу и увидела поразительно похожий набросок спящей меня, нарисованный карандашом. Джордан, должно быть, сидел на краю кровати, рисуя, пока я спала.

А потом я прочла слова, которые он написал.

ЖИЗНЬ БЕЗ ЛЮБВИ, КАК САД БЕЗ СОЛНЦА, ГДЕ ВСЕ ЦВЕТЫ МЕРТВЫ.

Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ

ДЖОРДАН.

Глава 12

Джордан

Жизнь улучшилась, как только уехала мама. Мы все знали, что это правда, и от этого было немного хреново. Но она всё ещё была моей матерью, даже если и не хотела этого. Но с её отъездом напряжение в доме пропало, и всё стало тише.

Халк предоставил мне три рабочих дня в неделю, и у меня появилось четверо клиентов, которые захотели, чтобы я разработал личный дизайн для их машин и грузовиков, ещё двое были на очереди. У меня была долбанная очередь! Торри сказала, что мне нужно сделать своё портфолио.

Я ещё не знал, что это, но это было хорошее чувство. Если разобраться, то это было замечательным чувством, когда люди говорят тебе, что ты хоть в чём-то хорош.

Думаю, папа разговаривал с матерью, но она всё ещё отказывалась возвращаться домой, пока я был здесь. Это причиняло боль, но я не мог ничего поделать с этим. Отец заново учился общаться со мной, и редкими вечерами, когда Торри не было дома, мы по-настоящему общались. Нам снова приходилось знакомиться друг с другом, чтобы наверстать те восемь лет. Я был мальчиком, когда меня посадили. Быстро вырос, и он не особо знал, что делать с тем мужчиной, который вернулся домой.

Когда я рассказал ему о первых месяцах в колонии и о том, как я пытался покончить с собой, он не выдержал и заплакал. Думаю, тогда он осознал, как был близок к тому, чтобы потерять обоих сыновей. Я не решился рассказать ему о том, что моя первая попытка самоубийства не была последней. Некоторые вещи лучше не рассказывать, даже сейчас.

Из того, что я понял из его рассказа о тех временах, так это то, что они с матерью очень закрылись. Он так же признался, что это было их решение запретить мне приходить на похороны Майки. Это ранило очень сильно.

По всей видимости, большинство учеников из старшей школы пришли туда, включая учителей. Даже некоторые футболисты из других старших школ пришли почтить его память, надев цвета своей школы. Лучший друг Майки — Райан Дюпон, произнёс надгробную речь, а спортивный зал нашей школы использовали для поминок. Моё имя не было упомянуто.