Приговоренные к пожизненному - [70]

— Я не собираюсь терпеть это! — отрезала она. — У меня хорошая репутация в этом обществе! Я должна учить нравственности. А моя собственная дочь так неуважительно относится ко всему, так вопиюще добивается такого…такого аморального и гедонистического образа жизни в моём собственном доме!

Мда, мне не следовало смеяться.

— Серьёзно, мам? Аморальный и гедонистический?

— Преподобная Вильямс…— начал Джордан

— Я разговариваю сейчас со своей дочерью, Джордан, — отрезала мама, — но, должна признать, что очень разочарована в тебе. Я предоставляла тебе каждый шанс, каждый раз предлагая тебе помощь, а вместо этого, ты просто бросил всё это мне в лицо. Я собираюсь пересмотреть своё предложение насчёт твоей работы у меня в связи с обстоятельствами.

Джордан побледнел. Мы все знали, что работа являлась необходимым условием его условно-досрочного освобождения.

— Это так низко, мам! — рявкнула я, — он не сделал ничего плохого!

— Джордан, я бы хотела, чтобы ты покинул мой дом сейчас, — сказала она, пытаясь держать себя под контролем. — Мне нужно поговорить со своей дочерью, а твой комендантский час уже совсем близко.

Его лицо исказилось от тревоги, и я подумала, что он начнёт спорить, что сделало бы всё ещё хуже.

— Всё в порядке, — сказала я тихо, прикоснувшись к его руке. — Я позвоню тебе попозже.

— Обещаешь?

— Обещаю

Он быстро поцеловал меня в щеку.

— Я люблю тебя, — сказал он нежно.

Мама выпучила глаза, и я была довольно-таки уверена, что аневризма станет её следующим шагом.

Джордан тихо прикрыл дверь за собой.

— Молодец, мам, — холодно сказала я, — не могу поверить, что ты угрожала ему подобным образом. Он так старается.

— Значит, он должен был подумать об этом прежде, чем спать с моей дочерью!

— Серьёзно? Ты хочешь поиграть в дочки-матери? Мне уже даже не двадцать один, мам. На самом деле, мне исполнилось двадцать четыре несколько месяцев назад, если ты помнишь, конечно. Да, я пью алкоголь. Да, я играла в азартные игры во всяких притонах, и да, у меня был секс с действительно очень хорошим парнем, которому просто нужен перерыв.

— Ты глупая, глупая, глупая девчонка! — закричала она. — Ты первая девушка, которая выказала ему хоть какой-то интерес, первая, которую он увидел за восемь лет, и ты использовала его для своего собственного удовольствия. Мне стыдно за тебя! Не могу поверить, что ты была такой безрассудной и эгоистичной. А теперь он считает, что любит тебя!

Моё лицо покраснело от злости и чувства вины. В одном она была права: сначала всё это было просто использование в своих целях, но всё это превратилось в намного-намного большее.

— Ты так сильно ошибаешься, — прошипела я. — Мы… между нами есть что-то особенное. Пока ещё не знаю, что это такое, но очень хочу выяснить!

Она прислонилась к стене.

— О нет! Ты…ты тоже влюблена в него!

— Боже, мама! Нет! Да! Возможно. Я не знаю. Но, что, если и влюблена? Неужели это имеет такое большое значение? Он был ребёнком! Он сделал ошибку. Да, это была ужасная, ужасная ошибка, но он расплачивается за это сейчас! Он пытается двигаться по жизни дальше. Он заслужил начать всё с начала. Конечно же, из всех людей ты та, кто понимает это?

Я наблюдала за тем, как она дотронулась до распятья, которое носила у себя на шее и глубоко вздохнула.

— Рассказывал ли он…о себе? Всё?

— Конечно! — отрезала я.

— И это тебя не беспокоит?

— Это беспокоит его, мама. Но, что бы мне действительно хотелось знать, так это то, почему это сильно беспокоит тебя? Не прощение ли человека входит в твои обязанности как проповедницы?

— Ради Бога, Торри! — сказала она, начав более спокойно, но громкость, с которой она говорила, стремительно повышалась. — Он уголовик! Он не только убил своего родного брата, он едва не убил другого заключённого в драке с ножом. Он жестокий! Ты не можешь ему доверять. Ты никогда не узнаешь, когда Джордан может накинуться на тебя. Ты не можешь быть с таким мужчиной, как он! Нет!

Я недоверчиво покачала головой.

— Не ты ли меня учила, что милосердие начинается с дома? Может быть, это слишком близко к дому, мам? Оу, или я должна называть тебя Преподобная?

Она сделала глубокий вдох.

— Отправляйся в свою комнату!

Я громко засмеялась.

— С удовольствием. Спокойной ночи, Преподобная!

Я побрела по лестнице, гнев и презрение бушевали у меня в голове. Значит, ей было стыдно за меня. Ну, хорошо, а мне было чертовски стыдно за неё. Грёбаная лицемерка!

Я вздохнула. А ведь всё шло так хорошо.

Перед тем, как ушёл Джордан, я планировала сходить в душ. Мы хорошенько попотели вечером. Но теперь я упивалась его запахом, который он оставил на моей коже, на моей постели, наполняя мою подушку запахом его мыла, пота и секса.

Я взяла телефон и позвонила ему. Он ответил мгновенно.

— Торри! Ты в порядке?

Я немного засмеялась.

— Да, всё нормально.

— Что она сказала? Запретила ли она…запретит ли, — он сделал глубокий вдох, — собирается ли она запрещать тебе видеться со мной?

— Чёрт, нет! Джордан, я взрослый человек. У неё нет никаких прав принимать за меня такие решения. Я имею в виду, что пойму, если ты захочешь прекратить всё это из-за своей работы…

— Ни за что! — сказал он громко и ясно. — Я найду что-нибудь другое. Я не откажусь от тебя. Никогда.