Приговоренные - [8]

К рассвету от этого озера остались зловеще поблескивающие осколки луж. Они вроде старческих глаз, затянувшихся бельмами, по-мертвому смотрели на занимающийся день и на оставшихся по чистой случайности живых людей. Случайность эта была не случайной. Ее устроил Пытливый. Остались в живых те, кто сопровождал уворованное чужое добро и людей.

— Боги!.. Боги наказали их!.. — шептались пленники.

Их сторожа вытаскивали из топкой грязи и из-под неподъемных каменьев трупы своих сородичей. Предводителя своего они нашли у подножия горы. Синий до черноты он лежал в вымоине под придавившим его железняком и был скукожен, вроде эмбриона в чреве матери…

А спустя два дня в объятое горем стойбище ворвались одержимые местью всадники Ареско. Перед набегом, собрав вокруг себя пращников, лучников и копьеносцев, он твердо сказал:

— Никого не жалеть. Все сравнять с землей.

От того, что сделали воины Ареско у Пытливого встали волосы дыбом. Ареско с опьяненными от крови воинами и богатой добычей возвращался к себе в городище мимо той же самой горы, названной «Гневом Богов».

«Они такие же звери», — с дрожью в голосе шептал Пытливый.

Он теперь ненавидел Ареско.

ГЛАВА ВТОРАЯ

1. Триумвират Мастеров

— А стоит ли, Пытливый? — прервав вдруг беседу с одним из слушателей, спросил его мастер Верный.

Пытливый опешил. Значит, Верный все видел и все знает.

— Наверное не стоит, — до ушей покрывшись прилившей к лицу кровью, согласился он.

— Правильное решение. Иначе из исследователя ты запросто превратишься в мясника.

— Я чувствую себя убийцей, Мастер. Да что значит, чувствую…

— Hе кори себя, — остановил его Верный. — Только ответь ты действовал по версии или спонтанно?

— Hе знаю. Признаться, одна мысль было появилась, но я, к сожалению, ее тут же потерял. Однако она, я точно знаю, не имела к моим действиям никакого отношения. Просто мне подумалось, что если те, кто убивал тоже ощутят физическую боль и горе от потери близких, то впредь они не станут так поступать. Станут лучше, чем были…

— Пробовали! — перебил его Верный. — То есть, на первых порах мы предпринимали такую попытку. Они становятся хуже… Нам надо было вас предупредить.

— Да, — наученный горьким опытом, соглашается Пытливый. — Как ни банально это звучит, но зло порождает зло. Ненависть становится обвальной. Так они и перебить друг друга могут.

— В том-то вся и заковыка. Казалось бы, едва вылупились. Только вышли из-под тепличной оболочки и тотчас же принялись рубить себя под корень.

— Процесс самоуничтожения? — спросил Пытливый.

Мастер пожал плечами.

— Hе думаю.

— Может, для приобретения позитивных качеств это естесственный ход развития? — предположил слушатель.

Спросил и поймал себя на том, что говорит словами из учебника. Это ему не понравилось. Оно могло не понравиться и Верному. Мол, прилежный школяр зазубрил азбучные истины и шпарит их себе с умным видом. Хоть придумал бы что-нибудь свое.

Успокаивало лишь то, что эта учебная монография под названием «Возникновение и развитие жизни» представляла из себя сорок увесистых томов из ста восьмидесяти книг. Кроме того, на факультете «Программирование жизни», который некогда заканчивал Верный, он изучался в неполном объеме. Во всяком случае, раздел «Иллюзорность бесконечности», где излагалась та истина, что он вложил в вопрос, Мастер изучал в усеченном виде. А вот он, Пытливый, по этому разделу сдавал экзамен. И многое еще было свежо в памяти.

А память у него была отменная. Прямо-таки фотографическая. И он мысленно и с большим тщанием листал страницы пособия, чтобы отыскать строчки, которые были бы сейчас кстати. И нашел. Это был целый абзац из Введения, предваряющего раздел «Иллюзорность бесконечности».

… «Миры — живой организм. Равно, как и существа, населяющие их. Особенно мыслящие.

Нам хорошо известна зависимость последних от среды Пространства-Времени, то есть от миров в которые они помещены, а также взаимовлияние одного на другое. (Это подробно рассматривалось в третьей книге „Вопросы вечности миров и разума“.) И подходя к изучению бесконечности мироздания рекомендуется исходить именно из этого фактора. Ибо, как любому организму, Мирам свойственны естественные „начало“ и „конец“.

Они развиваются, совершенствуются и имеют способность к самосовершенствованию. Им присущ процесс деградации, так называемого, старения, и всевозможных патологий, выражающихся в катаклизмах, которые, как мы далее убедимся, вполне диагностируемы, а стало быть, управляемы…

Повторимся: распад Мира более сложен, нежели прекращение жизнедеятельности любой живой особи — вообще, и разумной, в частности. Для последних акт кончины тот же катаклизм. Микрокатастрофа… Однако, между этими двумя явлениями „конца“ существует одна общая особенность. И разумная особь и живая конструкция Мира содержат в себе механизм самоуничтожения. В обоих случаях процессы, возбуждающие этот механизм, как правило, подконтрольны, так как признаки их протекают, отнюдь не скрытно и катализаторы в подавляющем большинстве своем узнаваемы…»

Напряжение с каким Пытливый вспоминал этот текст не прошло незамеченным.

— У тебя такой вид, — пристально всматриваясь в него, засмеялся Верный, — словно ты в каменоломне рубишь гранит.