Приговор - [35]

Хоакин тоже пригубил из фляжки.

– Они рассказали об этом полиции?

– Только упомянули, что он ошивался поблизости.

– Почему?

– Видишь ли, в этой стране полиции говорят не больше того, что от них требуют. Парни испугались, что Джеронимо отомстит. Они же не представляли, что здешние идиоты выдвинут обвинение против невиновного.

– И что теперь? Джеронимо скрылся. А невиновный за решеткой?

– Парни перетрусили. Они могли бы указать на Джеронимо, и он это знал. Вот и дали отсюда деру – вон из страны. Рей приехал из Гватемалы, а сейчас вернулся обратно. А другой, я точно не знаю, кажется, никарагуанец. Не думаю, чтобы их удалось найти. – Он потянулся за фляжкой, влил виски себе в пиво и осушил кружку. Черты его лица разгладились. Но Хоакин еще не закончил.

– А почему ты не сообщил полиции обо всем, что знаешь? – спросил он.

– Я? Пропойца-кубинец? – искренне удивился Пабло. – Ты что, в самом деле считаешь, что меня бы стали слушать?

– А почему этот Рей тебе все рассказал? – Теперь он говорил как настоящий полицейский, но Пабло уже так набрался, что ничего не замечал.

– Мы дружим с его отцом. Парня жгло изнутри, словно горячим дегтем, – не терпелось кому-нибудь выложить. А я рассказал тебе. И точка. Надеюсь, что он далеко и его никто не найдет.

На этом разговор закончился. Хоакин заказал еще по кружке, и оба сидели и тянули пиво в молчании. Хоакин понимал, что его подпольная деятельность в этот вечер закончилась.

Он решил задержаться в городке еще на день – поговорить с Пилар и в последний раз прочесать округу.

И в восемь часов на следующее утро оказался в доме Пилар Родригес.

– Меня зовут Хоакин Санчес, мэм. Я частный детектив. – Он показал ей свое удостоверение. – Расследую убийство Люси Очоа.

– Вы работаете на Элену? – с интересом спросила женщина. Ей было лет шестьдесят, лицо морщинистое, но фигура еще крепкая, плотная.

– Да, на ее адвоката.

– В таком случае сообщите Элене или ее адвокату, что я не в состоянии опознать Руди. Я заявила об этом полиции. Передайте Элене, что я не намерена его опознавать. А в тот вечер просто ляпнула что не надо. Я хотела сама ей об этом сказать, но не представилось случая.

Хоакин еще немного поболтал и стал потихоньку пятиться к двери, но Пилар говорила словно заведенный автомат, который, раз начал работать, невозможно выключить.

– Вы слышали, ее уволили? Бедняга! Вышвырнули из отеля, и все дела. Никакого уважения! Обращаются с человеком как с собакой, хотя она вкалывала на них, только что руки до костей не стерла! Я-то уж знаю. А теперь устроилась официанткой в Силвер-Крике в пяти милях отсюда. Живет в развалюхе через квартал отсюда. Давно надо было ее навестить.

Хоакин понятия не имел, собирается ли его собеседница хотя бы перевести дыхание. Он терпеливо стоял, отставив левую ногу, готовый дать деру, как только появится возможность.

– Вопиющее безобразие то, что с ней сделали! – заключила Пилар и вдруг, словно по команде, зарыдала.

Хоакину стало неудобно, но он решил, что это шанс. Похлопал женщину по плечу и рванул к машине.

– Извините за беспокойство! – бросил он через плечо, торопясь к концу подъездной аллеи.

В пятницу рано утром старый детектив погрузил лодку на прицеп и прямиком направился в Веро. Дик Рейдек уже ждал его.

– Как улов? – спросил он.

– Богатый. Но все не то, чего ты хотел. – Хоакин рассказал ему о Пабло, Рее Кастро, Хосе Герреро и Джеронимо. – Убийство совершил этот Джеронимо, но свидетелей нет. Весь последний день я опрашивал каждого, кто пожелал со мной говорить. Никто не знает его фамилии, и никто не видел его с Люси. По крайней мере, так они заявили.

– Таким образом, мы никак не можем связать его с убитой?

– Никак. Гулять они вместе не ходили. Он просто являлся к ней в дом.

Дик раздраженно хлопнул ладонью по столу:

– Невезуха. Знаем, кто убийца, но нет улик. Есть какие-нибудь соображения, как найти этого Джеронимо?

– Нет, ведь мы не знаем фамилии. Можно проверить ведомости по зарплате сборщиков урожая. Может быть, удастся выяснить, где он останавливался, и там взглянуть на его счета за жилье. Но все эти ребята – нелегалы. Я почти уверен, что мы не найдем ничего, что было бы написано на бумаге. Там все шито-крыто.

– Да, но попробовать не помешает. Есть что-нибудь еще?

Хоакин рассказал ему о разговоре с Пилар и о мучениях, когда пытался сбежать из ее дома.

– Хорошая работа, Хоакин, – похвалил его Дик. – Ты перевернул те единственные камни, которые можно было отыскать.

– Направлю тебе письменный отчет, – отозвался напарник, делая шаг к двери. – Держи меня в курсе дел.

– Непременно, – отозвался Дик. – Позвоню на следующей неделе.

Как только Хоакин ушел, он спустился на первый этаж переговорить с боссом. Дик ожидал, что Трейси расстроится, однако этого не случилось.

– Нет худа без добра, даже и в этом случае.

– Как так?

– Что ж, убийцу мы не нашли и, вероятно, не сумеем обнаружить тех двух парней, которые могли бы на него указать. – Дик кивнул. Пока он следил за ее мыслью. – Но и у Клея Эванса не осталось свидетелей, чтобы притянуть Руди. Двое испарились, а третий – если Пилар сдержит слово, а я считаю, что она его сдержит, – не опознает подозреваемого. В таком случае, если нам удастся обжаловать признание Руди, он выйдет на свободу.