Приговор - [52]

Я навидался всяких людей – и живых, и мертвых. Но тут я невольно отпрянул, еле удержавшись, чтобы не вскрикнуть. На меня смотрело чудовище.

Фактически у него было два лица, точнее, полтора. Между переносицами двух носов помещался третий глаз, неестественно выкаченный, но, кажется, зрячий. Ртов тоже было полтора – левый смыкался с правым, образуя сплошную широкую пасть; при этом слева зубы были более-менее нормальными, справа – редкими и кривыми, доросшими до разной длины. В сумраке я не разглядел, сколько у него языков. Но подбородков было тоже два – левый, сросшийся с правым.

– Ну что? – спросило это существо, моргнув разом тремя глазами. – Так легче?

– Ты только посмотри на его рожу! – раздался глумливый тоненький голосок. В первый миг я даже не понял, что адресован он не мне, а монстру. Говорил тот, кого я со спины принял за ребенка – но теперь я увидел, что у этого "ребенка" морщинистое лицо и редкая, но длинная седая бороденка.

– Он пристает к тебе, Хуго? – осведомился кто-то сзади.

Я резко обернулся. За мной стояло еще одно страшилище. Все его лицо сплошной коркой покрывали бородавчатые наросты, которые казались слипшимися в единую безобразную массу. Бородавок не было только на веках и губах.

– Дольф! – судя по голосу, Эвьет была не на шутку напугана, и я отлично мог ее понять. От такой встречи и днем в центре города испытаешь оторопь, а уж в ночном лесу… – Кто все эти твари?!

– Эй! – еще одно чудище высунулось из ближайшего фургона. Обрюзгшее тело, судя по очертаниям, было женским, но голова… Голова была в два с лишним раза больше, чем положено иметь человеку, и более всего походила на неряшливо увязанный тюк или на бесформенный багровый кусок теста. БОльшую часть этой головы представляла собой огромная опухоль, тяжело свисавшая на правое плечо и на грудь. Эта опухоль практически вытеснила лицо – глаза, нос и рот съехали на левую сторону, образовав этакое крохотное карикатурное личико. Рот едва раскрывался, и все же способен был издавать осмысленные звуки: – Офооно, у ее афайеф!

"Осторожно, у нее арбалет!" – догадался я. Признаться, я и сам уже рефлекторно потянулся за оружием.

– Ладно, ребята, пошутили и будет! – еще одна фигура шагала к нам от второго фургона, и я с облегчением понял, что это, похоже, обычный человек. Он вошел в круг света, отбрасываемого костром. Обветренное лицо с грубыми чертами и старым шрамом на правой щеке, чудом не задевшим глаз, принадлежало человеку лет сорока пяти, немало, должно быть, повидавшему в жизни. Он был коротко, хотя и неряшливо, обстрижен; нижнюю часть лица обрамляла жесткая курчавая бородка.

– Гюнтер, – представился он, протягивая ладонь для приветствия (почему-то левую). Я не одобряю обычай рукопожатия, тем паче с незнакомцами – неизвестно, какую заразу можно подцепить таким способом – поэтому просто коротко наклонил голову, одновременно покосившись на его правую руку. Из рукава вместо кисти торчал железный крюк.

– Хозяин цирка уродов, – продолжал Гюнтер. Я уже и сам успел догадаться, что представляет собой загадочный караван, а вот для Эвьет услышанное объяснение, похоже, стало облегчением. Она опустила арбалет.

– Не думайте, сударь, сам я не из этих, – добавил владелец цирка, от которого, конечно, не укрылся мой взгляд на его крюк. – У меня была нормальная рука. Я ее потерял на войне.

– Да мне, в общем-то, неважно…

– Многим важно. Уродами-то они брезгуют. Вот и думают, что я сам себе руку отрубил, чтоб за нормального сойти. Мол, лучше быть калекой, чем уродом. Хотя калекам за их увечье подадут разве что из жалости, а чтоб уродов посмотреть, народ платит из любопытства. Любопытство-то куда посильней жалости будет… Но я свою руку на войне…

– Ладно, ладно, – перебил я. Что-то уж больно настойчиво он убеждает меня в военной версии. Нет, наверное, рука у него и впрямь была нормальной, вот только в сражении ли он ее лишился? Или просто в результате пьяной драки? А то и вовсе на плахе за воровство. Что, впрочем, отнюдь не исключало военного прошлого. – Я Дольф, а это Эвелина. Мы едем в Комплен. Верно ли я расслышал, что вы выехали оттуда только вчера?

– Позавчера. Скверный городишко, почти ничего там не собрали… Посмотреть-то всякий горазд, а платить – говорят, денег нет. За еду, мол, выступайте, ага, спасибо большое… Говорят, они там все деньги на оружие спустили…

– Оружие? В городе стоят солдаты? – заинтересовался я.

– То-то и оно, что нет! Раньше стояли, а теперь ихнее сиятельство местный граф куда-то их услал, в более, мол, важное место. Одно тамошнее ополчение осталось, вот они его спешно и вооружают. Да толку-то? Видывал я ополченцев в бою, ну что сказать – бараны баранами, не знают, с какого конца за меч держаться… Знающих парней надо нанимать, а не покупать железяки необученным олухам. Оружие, оно само воевать не умеет. Я вот сам пятнадцать лет наемником, пока не…

– А на чьей стороне вы воевали? – осведомилась Эвьет невинным голоском Девочки-Внимающей-Герою.

– Да на обеих, конечно же! – хохотнул Гюнтер. – Уж за пятнадцать-то лет я за кого только не воевал! Даже восточными варварами успел покомандовать, был у Грифонов такой полк, так и назывался – Дикий. Визжали так, что уши закладывало, и в плен к ним было лучше никому живым не попадать – честно, меня самого тошнило, как видел, что они творят… да только против тяжелой рыцарской конницы жидковаты оказались, одно слово – неверные. А потом еще черномазых обучал, этих уже Львы из-за южного моря привезли, тоже язычники, конечно. Ну, тоже те еще солдаты. Росту за два ярда, головы рубить горазды, но понятия о дисциплине – никакого, о тактике уж и не говорю. Только и пользы, что лицом страшны, будто демоны… Но это только поначалу работало, пока в новинку было. А потом на Латирольских холмах их из длинных луков всех положили, ни один со своим копьем даже добежать до грифонских порядков не успел. Я тогда опять к Грифонам перешел. В нашем деле что главное? С одной стороны, конечно, кто больше платит, но с другой – где меньше шансов без головы остаться. А за пятнадцать лет оно столько раз менялось… Пожалуй, в общем выходит, что за все время я и Львов, и Грифонов примерно одинаково на тот свет отправил, – подвел он итог своей военной карьеры.