Приговор - [10]

— Ладно, искусства у вас нет, но всё остальное?

— Войн в развитых мирах давно нет. В тех мирах, обитателям которых не хватило ума вовремя остановиться, давно нет жизни, а в остальных созданы планетарные государства. Вооружённые силы есть, но они только патрулируют границы наших звёздных систем. Скучная и, в общем-то, почти бесполезная работа. Войны с соседями очень редки, за последнюю тысячу лет их можно пересчитать по пальцам рук. Глупо на кого-нибудь нападать, если в ответ сожгут и твои миры. Что-то вроде политики есть, но в неё мало кого пускают. Остаётся наука, но она только для избранных. Чтобы ею заниматься, мало одного желания, нужны способности.

— И ты стал преступником, — сказала Вера. — Не нужно надрываться, нет однообразия и можно пощекотать нервы.

— У нас уже давно никто не надрывается, — засмеялся он, — а в остальном ты права. Не сказала только о том, что дураку в моей профессии делать нечего. Схватку можно вести не только с помощью оружия, но и с помощью мысли! Думаешь, это так просто? Это у вас я быстро освоился и добился результатов, пробить защиту наших сайтов намного трудней, а таких, как я, вообще мало. Отец приглашал в семейный бизнес, но меня воротит от торговли.

— А что у вас с преступностью? Не одному же тебе скучна обычная работа.

— Есть, но мало. Тяжело совершить преступление и скрыться, а наказания очень суровые. Меня один раз ловили, но вред был только в деньгах, поэтому смог откупиться. Если бы нанёс вред здоровью, со мной не церемонились бы. Здешнего маразма у нас нет. Любителей пощекотать нервы много, но для них есть виртуальная реальность. В ней они играют в свои игры. Такие игры есть и здесь, но это только бледное подобие наших развлечений. Наша виртуальность внешне ничем не отличается от действительности, причём играющие не помнят того, что они в игре.

— А если их убьют? — спросила Вера.

— Они выбывают из игры, а некоторые придурки выбывают из жизни. Им так хочется реализма, что снимают предохранители.

— Неужели это нельзя как-то запретить? — удивилась она.

— А зачем? — спросил глюк. — Человек — хозяин своей жизни, как кто-то может за него решать, жить или умереть? А если он выходит из игры только для еды и посещения туалета и настолько глуп, что из-за ерунды рискует жизнью, то кому он нужен? Это сродни вашей наркомании, только от наших придурков нет неприятностей нормальным людям. Их родных я не считаю. У тебя все вопросы? Раньше ни о чём не спрашивала, а сейчас как прорвало.

— Раньше мне было слишком плохо, а в самом начале я тебя боялась.

— Ладно, время ещё есть, поэтому спрошу я. Объясни, в каких ты отношениях с родственниками. Я у тебя смотрел не всю память, и мне трудно их оценить.

— Мне их тоже трудно оценить, — ответила Вера. — Раньше родители меня любили, как с этим сейчас... Я до сих пор не знаю, почему они поменяли отношение к мужу. Пусть Василий с гнильцой, но он к ним всегда хорошо относился, а в проблемах с детьми не виноват, он сам переживал. В последний приезд к нам не было никаких скандалов, и простились нормально, а потом отец перестал звонить, а мать обо мне вспоминает несколько раз в году по праздникам. И к себе не приглашают, и сами больше не приезжают. Брат раньше тоже любил, но я видела его после окончания школы только один раз, и он был очень недоволен мужем. Надо было мне поехать к ним самой...

— Но ты не поехала, — сказал глюк. — Час езды электричкой или два — автобусом. С учётом дороги до вокзалов потеряла бы полдня. Да, думаю, что ты вряд ли можешь рассчитывать на горячий приём. Они ведь оба на пенсии? Ты предлагала им помочь деньгами? В той памяти, которую я смотрел, ничего такого не было.

— Был разговор с матерью, — смущённо сказала она, — но это лет десять назад, когда они были у нас в последний раз. Отец тогда работал, поэтому мать отказалась, а потом были не те отношения и я как-то не подумала...

— У нас есть закон о непочтительном отношении к родителям, — сказал глюк. — Государство обеспечивает стариков, поэтому нет необходимости в какой-то материальной помощи, а вот за неуважение или забвение могут наказать. У вас монголы в древности тоже наказывали, по-моему, переламыванием спины. Жаль, что оказались забытыми такие хорошие обычаи.

— Ладно, пусть я свинья! — сердито сказала Вера. — У нас поначалу тоже не было лишних денег, а потом я к ним как-то привыкла. Послушай, может, остановиться в гостинице? Деньги есть...

— Посмотрим, как тебя примут, — решил он. — С родителями всё равно нужно поговорить. Если разругаетесь, останется вариант с гостиницей. В большинстве из них есть интернет и удобно голодать. Никто не будет мешать советами и готовкой.

— А чем мешает готовка? — не поняла она.

— Запахи, — объяснил глюк. — При голодании не должно быть пищевых раздражителей, иначе организм не перестроится на голод. Если ты голодаешь, а кто-нибудь рядом начнёт жарить мясо, истечёшь слюной. Скорее бы уже с этим закончить.

Они замолчали и до конца поездки больше не разговаривали. На вокзале Вера села в такси и через десять минут была у подъезда старой пятиэтажки, в которой жили родители. Волнуясь, нажала кнопку вызова домофона и назвалась ответившей ей матери.