Пригорьевская операция - [32]
Влюбленный в свое дело Луцков неплохо организовал медицинское обслуживание в отряде. Особенно это проявилось после налета на Корсики, когда в одну ночь было ранено семнадцать партизан. Медикаментов и перевязочных средств почти не было, но раненые получили необходимую помощь, поправились, были довольны своим госпиталем.
По предложению Коротченкова Луцкова назначили начальником санчасти объединенного отряда, а его помощником по стационару — Маслову. Костенко, Сперанский и Хотеева получили назначение врачами в батальоны. Средних медработников оказалось достаточно, чтобы обеспечить госпиталь и направить по одному медику в каждую роту. Правда, половина из них не имела специальной подготовки, но каждый был способен оказать первую медицинскую помощь.
Боевая учеба партизан по плану Коротченкова подходила к концу. Результаты радовали нас.
Три партизанских отряда быстро слились в единый боевой кулак, поднятый на врага. С полной уверенностью в успехе мы снова поставили на повестку дня разгром станции Понетовка.
РАЗГРОМ СТАНЦИИ ПОНЕТОВКА
Таких были тысячи
Только командование знало, когда и на какой объект будет совершен налет. Но люди понимали, что предстоит марш и большой ночной бой, каких еще не было. Об этом говорило все: и тщательная подготовка оружия и снаряжения, и выдача пятидневного запаса продовольствия, и то, что на операцию не брали не только больных и ослабленных, но даже партизан в плохой обуви. И наконец, то, что цель похода держалась в секрете.
Настроение у тех, кто стоял в колонне, было приподнятым. С грустью и завистью смотрели на них товарищи, которым было приказано остаться в лагере. Особенно переживал командир 3-го батальона Озернов. Накануне у него разыгрался флюс, температура подскочила до тридцати девяти, боль не утихала ни на минуту. И все же он готовил батальон к походу, собирался идти и сам.
— У меня прекрасная лошадь, в седле буду чувствовать себя лучше, чем в шалаше, — пытался он убедить командира отряда.
Но Кезиков по настоянию врачей запретил Озернову участвовать в операции и назначил старшим над теми, кто остался в лагере. Батальон Озернова возглавил начальник штаба Петр Родивилин. Комбат обиделся до слез, но подчинился. Тоскливым взглядом провожал он своих ребят, не ведая, что очень скоро и самому придется встретиться с фашистами…
Начальник штаба Коротченков обошел колонну, проверил каждое подразделение, и с разрешения командира подал команду на марш.
Впереди был неблизкий путь — до места первой дневки предстояло пройти более сорока километров, и я решил, пока отряд будет двигаться, заехать вместе с Коротченковым в деревню Артемовну, к учительнице Кузнецовой, о которой много рассказывали озерновцы. Опередив товарищей у переправы через Вороницу, мы с Коротченковым свернули на Артемовну. Лошади шли спорой рысью. Высокий вороной жеребец начальника штаба ревниво следил, чтобы мой буланый не опередил его ни на шаг.
В седле я чувствовал себя теперь легко и уверенно. И обязан этим был своему попутчику. Как-то в первые дни после объединения с озерновцами Коротченков пригласил меня на лесную поляну, где думал провести учебный штурм «укрепленного объекта». А когда мы приехали на место, ехидно улыбаясь, сказал:
— Отличная полянка для джигитовки!
— Особенно для некоторых джигитов, — ответил я ему в тон, имея в виду себя.
— Комиссар обязан быть джигитом, — сказал он так, что это можно было принять и как шутку, и как упрек.
— Согласен, но у меня ни черта не получается. Я новичок. Гляжу на других, вроде все легко и просто, а сам сяду в седло — болтаюсь, как мешок.
— Хотите научу?
— Конечно! Вуду самым примерным учеником.
После краткого теоретического вступления, Коротченков стал до пота гонять меня по поляне и наконец изрек:
— Можете смело ездить, комиссар. Придраться не к чему…
Изредка перебрасываясь словами о предстоящем деле, мы незаметно доехали до Артемовки и остановились у деревянного здания школы. Только одно окно светилось тусклым, красноватым светом — окно школьной квартиры Марии Петровны Кузнецовой.
В просторной, скромно обставленной, но уютной комнате нас встретила пожилая, миловидная женщина с проседью в густых волосах. Увидев моего спутника, она очень обрадовалась.
— Знакомьтесь, Мария Петровна, это наш комиссар, — сказал Коротченков.
— Очень приятно, — ответила она, протягивая руку. — У нас хорошо говорят о лазовцах… Вы не торопитесь? Я чайку приготовлю.
На столе появился небольшой тусклого никеля самовар, чайник с заваркой сушеной малины и баночка чудом сохранившегося довоенного засахарившегося меда. Завязалась беседа. Мария Петровна рассказала, что немцам в Ершичах известно об объединении наших партизанских отрядов. Охрана гарнизона усилилась. Местных жителей заставили вырубить кустарник, подходивший к селу со стороны деревни Танино. Гитлеровцы построили вышку и все дни наблюдают в бинокль за окружающей местностью. А тут еще подмога из Рославля к ним подоспела.
