Приезжайте к нам на Колыму! - [6]

3 июля

Погода по-прежнему прекрасна. Проснулись мои попутчики, и мы пошли в ресторан завтракать.

Во время завтрака все вдруг кинулись к правому борту: морем шло небольшое стадо китов-касаток. Касатки играют, резвятся, и на наш теплоход никакого внимания не обращают. Впрочем, что им до нас: это их стихия, они тут хозяева, а мы — народ пришлый.

Наконец показался первый курильский остров — Итуруп. Подходим к столице острова, поселку Курильск, что примостился у подножия вулкана Богдан Хмельницкий. Поселок довольно невзрачен — так, кучка сереньких строений, неряшливо разбросанных по берегу, но зато вулкан так красив, что глаз оторвать невозможно. Весь он зеленый, и по зелени этой разбросаны бурые пятна скал и белые штрихи (это в глубоких расселинах лежит снег), а на плоской вершине вулкана — большое кудрявое облако.

Стали на рейде километрах в четырех от поселка. Подошел плашкоут, опустили с нашего лайнера парадный трап. Матросы работают спокойно и даже как будто лениво, словно нехотя выполняя приказы вахтенного офицера. С плашкоута и с теплохода кинули друг другу по лассо из толстых белых канатов и, как ни странно, с первого же раза попали. С плашкоута к нам на теплоход высаживается пропасть народу: встречающие (сразу же объятия, поцелуи и т. п.), просто любопытные и бездельники, но в основном — любители пива. Эти гуськом вдоль бортов торопливо движутся к нашему корабельному ресторану и вскоре появляются, счастливые, обратно, неся в охапках, как поленья, бутылки с пивом. Своего пива на Курилах нет, и любители его очень мучаются. Приход каждого лайнера, в ресторане которого есть пиво, для них большой праздник, о котором долго будут потом вспоминать, смакуя по глоткам скоропортящуюся добычу.

Но вот вахтенный офицер дал прощальный гудок, и курильский плашкоут покинул нас. На остров отправляется небольшой десант биологов из Владивостока и Ленинграда. В основном это девицы в кокетливых платочках и с миниатюрными рюкзачками.

Идем вдоль Итурупа, самого длинного острова курильской гряды. Входим в пролив между Итурупом и Кунаширом с тем, чтобы далее идти уж не охотской, а тихоокеанской стороной островов. Начинает штормить, неизвестно откуда появились вдруг тучи и закрыли все небо, заморосил дождик. По судовому радио передают приказ: «Ввиду наступления штормовой погоды задраить люки и иллюминаторы!» Недолго баловало нас солнышко, говорят, оно тут — редкость.

Мои попутчики уныло сидят в каюте. После завтрака они на палубу не высовывали и носа. Наверное, маются с похмелья, а тут еще хоть и небольшая, но качка — не позавидуешь ребятам.

К Южно-Курильску, столице Кунашира, подошли глубокой ночью. Льет проливной дождь, шторм разыгрался не на шутку, но на берегу заметно большое оживление: ждут пополнение, которое мы привезли. За солдатами пришла огромная пустотелая баржа, называемая в миру «танковозом». Вот на такой точно барже Асхат Зиганшин и его друзья сорок девять суток болтались по Тихому океану. Сорвало их здесь, на Курилах, на Итурупе. По поводу этого подвига (вот даже и не знаю, брать это слово — подвиг — в кавычки или нет) мне уже рассказали офицеры и старшины массу версий. Впрочем, все эти версии сходились в одном: если бы нашли этот «танковоз» наши, а не американцы, загремела бы «отважная четверка» на губу (по одним версиям) или в дисбат (по другим), а тут подвезло ребятам — стали они рекламой «русского духа». Один старшина говорил мне, что «герои» обязаны были на барже иметь НЗ на тридцать дней, да они давно обменяли его на водку, напились в стельку, толком не пришвартовались, вот их и сорвало. Другой, старший лейтенант, говорил, что, как раз наоборот, «танковоз» Зиганшина в аккурат накануне разгружал транспорт с продовольствием, и удалая команда от души погрела руки: баржу они так набили ворованной жратвой, что та еле держалась на плаву, а потому могли они не сорок девять, а сто сорок девять дней болтаться по океану. Словом, много всякого говорили. Но, честно говоря, не очень-то я всем этим наговорам верил: с недавних времен дегероизация стала у русского человека страстью: дескать, такой же, как я, и вдруг герой — да быть этого не может, что-то здесь не так.

Пустой «танковоз», посланный за новобранцами, часа полтора пытался пришвартоваться к нам. Уж он и с одного борта заходил, и с другого: швыряет легкую посудину до самой второй палубы. Наконец каким-то чудом пришвартовались. Опустили штормтрап. Нашелся было и смельчак, который попытался по нему спуститься, но парня едва не расшибло о борт теплохода. Пришлось опускать парадный трап, что и сделали с превеликим трудом.

Третьим рейсом «танковоз» взял гражданских пассажиров, и меня в их числе. И вот я уже стою на летающей вверх-вниз ребристой железной крыше, а со второй палубы мне машут руками и кричат что-то мои бывшие попутчики, причем я замечаю, что нахальный белобрысый парень потихоньку «мечет харч за борт».

А еще через десять минут я ступил на землю моего первого курильского острова, Кунашира. Здесь на берегу меня ожидал в полном составе наш отряд: начальник Володя (геолог) и рабочий Коля (выпускник средней школы и лыжник-перворазрядник). Ночным поселком пришли мы в резиденцию нашего отряда — промокшую насквозь баню местной цунами-станции. Все мы вымокли до нитки, разумеется. Ужинали моими подарками: пивом и свежими овощами.