Приемыш обезьяны - [25]

Три дня медленно пробирался отряд сквозь дебри непроходимого леса. Наконец, рано утром на четвертый день они добрались до небольшого участка близ речки, который казался менее густо заросшим, чем все местности, встреченные ими до тех пор.

Здесь чернокожие пришельцы занялись постройкой жилищ. Через месяц ими уже была расчищена большая площадка, были выстроены хижины, кругом поселка вырос крепкий частокол; было посеяно просо, ямс и маис, и дикари зажили прежней жизнью в своей новой отчизне. Здесь не было ни бедных людей, ни черных войск; не было сборов ни слоновой кости, ни резиной для жестоких и корыстных хозяев.

Но прошло немало месяцев прежде, чем черные отважились забраться подальше в леса, окружавшие их новый поселок. Многие из них уже пали жертвами старой Сабор. Джунгли были полны свирепыми и кровожадными кошками, львами и леопардами, и черные воины опасались уходить далеко от своих надежных палисадов.

Но однажды Кулонга, сын старого вождя, Мбонги, зашел далеко к западу. Он острожно шел в густых зарослях, держа копье наготове, и крепко прижимал левой рукой к своему стройному черному телу длинный овальный щит.

За спиной у него висел лук, а колчан был полон прямыми стрелами, старательно смазанными темным, смолистым веществом, благодаря которому даже легкий укол становится смертельным.

Ночь застигла Кулонгу далеко от поселка отца, все на том же пути по направлению к западу. Он влез на разветвление большого дерева и устроил себе здесь нечто вроде площадки, на которой и улегся спать.

На расстоянии трех миль к западу от него ночевало племя Керчака.

На следующее утро с зарею обезьяны поднялись и разбрелись по джунглям в поисках пищи. Тарзан, по своему обыкновению, пошел к хижине. Он хотел по дороге найти какую-нибудь дичь и насытиться раньше того, как он доберется до берега.

Обезьяны разошлись по окрестностям в одиночку, подвое и по-трое по всем направлениям, но все же старались держаться поблизости друг от друга, чтобы в случае опасности можно было крикнуть и быть услышанным.

Кала медленно брела по слоновой тропе в направлении к западу и была поглощена переворачиванием гнилых веток, в поисках грибов и съедобных насекомых. Вдруг какой-то странный шум привлек ее внимание.

Впереди нее на протяжении пятидесяти ярдов путь шел совершенно открытый, и она из своего лиственного туннеля увидела подкрадывающуюся фигуру страшного, невиданного существа.

Это был Кулонга.

Кала не стала терять времени на разглядывание его, она повернулась и быстро двинулась назад по тропе. С ее стороны это вовсе не было бегством. По обыкновению своих соплеменников, которые благоразумно уклоняются от нежелательных столкновений, пока в них не заговорит страсть, она стремилась не убежать от опасности, а избежать ее.

Но Кулонга не отставал… Он почуял мясо… Он мог убить ее и отлично поесть в этот день. И он бежал за Калой с копьем, уже занесенным для удара.

На повороте тропы Кале удалось было скрыться, но Кулонга опять заметил ее на прямом участке. Рука, держащая копье, откинулась далеко назад, и мускулы в одно мгновение напряглись под гладкой кожей. Затем рука выпрямилась, и копье полетело в Калу. Но удар был плохо рассчитан. Копье только оцарапало ей бок.

С криком ярости и боли бросилась обезьяна на своего врага. И в то же самое мгновение деревья затрещали под тяжестью ее товарищей. Племя уже спешило сюда, прыгая с ветки на ветку в ответ на крик Калы.

Кулонга с невероятной быстротой выхватил лук из-за плеч и вложил в него стрелу. Далеко оттянув тетиву, он послал отравленный метательный снаряд прямо в сердце огромного человекоподобного зверя.

И Кала с ужасающим воплем упала ничком на глазах всех изумленных членов своего племени.

С ревом и воем кинулись обезьяны на Кулонгу, но осторожный дикарь помчался вниз по тропе, словно испуганная антилопа. Он достаточно знал о свирепости этих диких, волосатых людей, и его единственным желанием было как можно больше увеличить пространство между собою и ими.

Обезьяны преследовали его на довольно далеком расстоянии, стремительно прыгая по деревьям, но, наконец, одна за другой, они бросили погоню и вернулись к месту трагедии.

Никто из них до сих пор не видал другого человека, кроме Тарзана, и потому все смутно удивлялись, что это за странное существо появилось в их джунглях.

Вдали на берегу, около маленькой хижины, Тарзан слышал слабые отзвуки стычки. И догадавшись, что с его племенем случилось нечто серьезное, он поспешил туда, где раздавался шум борьбы.

Когда он добежал до места происшествия, то он застал здесь все племя. Обезьяны в большом волнении кричали и суетились вокруг тела его убитой матери.

Горе и злоба Тарзана были безграничны. Он несколько раз проревел свой страшный боевой клич и бил себя в грудь сжатыми кулаками, а потом бросился на труп Калы и горько рыдал над ней, изливая скорбь своего одинокого сердца.

Утрата единственного существа во всем мире, питавшего к нему дружбу и нежность, была действительно великим несчастьем для него. Что из того, что Кала была свирепым и страшным зверем! Для Тарзана она была нежной, близкой, а потому и прекрасной.