Приемные родители - [2]

— Ну, чего?

— Каракули свои! Стёклышками накрывает и закапывает!

Алёшка глухо пискнул.

Эти гады нашли его секретики! Его тайники!

— Ша! Все слышали?

Алёшка перестал дышать.

И только сердце бухало, как отбойник у слесарей, менявших трубы в канализации на прошлой неделе.

— Да ну, померещилось.

— Ну что, искать пойдём?

— Ага, сейчас, разбежимся и попрыгаем. Искать ещё его.

— Точно! Сам к ужину вернётся!

— Ха-ха-ха!

— Ха-ха-ха!

Громко хохоча и обсуждая, будет ли на ужин опять горелое молоко или, может быть, несладкий компот, четверо мучителей удалялись от лестницы. Их шаги и голоса давно уже стихли, а Алёшка всё не решался разжать руку на губах.

Когда, наконец, решился, рыдания прорвались наружу, как грозовой ливень. Как водопад, что показывали вчера в кино. Ниагара, что ли, называется…

Внезапная мысль остановила истерику: секретики! Эти гады разрыли его секретики! Ведь он же рисовал маму и прятал её ото всех, а они!..

Алёша не первый раз скрывался от преследователей под лестницей и знал, что путь наружу обычно куда сложнее, чем внутрь, но в этот раз вылетел пробкой, на одном вдохе, и сразу же рванул в дальний парк.

В ухтомском детдоме было два парка. Один называли ближним, в нём росли всего десятка полтора чахлых берёзок и находился он по обе стороны от главного входа, "с лицевой" стороны приземистой кирпичной двухэтажки, в которой жили полсотни ребятишек и работала дюжина учителей-воспитателей. В ближнем парке устроили пару песочниц,  поставили качели и даже страшную, шаткую "горку" с которой катались только зимой, основательно укрепив снегом. Чтобы попасть во второй парк, доходили до угла дома, спускались по ступенькам (под ними как раз и прятался Алёшка от Алфёрова и компании) и… собственно, тут уже и начинался "дальний". Метрах в двухстах от дома проходила изогнутая кирпичная стена, и всё пространство между ней и домом давным-давно засадили елями. Наверное, когда-то они были маленькими симпатичными ёлочками, меньше той, что ставили на Новый год в общем зале, но теперь вымахали втрое выше дома, мрачно сомкнули нижние ярусы ветвей. Ходить сюда разрешалось только тем, кому уже исполнилось двенадцать. В частности, ни одному из Алёшкиных мучителей двенадцати ещё не было, и он не ожидал, что эти трусливые злобные маньяки отважатся проследить за ним в дальнем парке. Вообще детдомовские пользовались ельником только для курения в летние месяцы, а играть предпочитали в ближнем парке, там хотя бы скамеечки стояли по всему периметру и ещё под каждой берёзой.

Алёшка ни с кем в детдоме не сдружился, хотя попал сюда прямиком из дома малютки, а здесь жили трое его ровесников-пятилеток. Обычно одногодки держались друг друга (взять хотя бы Алфёрку и его четвёрку, гадов, всем по десять!), однако он не хотел ни с кем дружить: его ведь скоро заберёт домой мама. Алёша ещё совсем недавно был таким крошечным, неудивительно, что она его потеряла, но он знал: мама ищет его. Скоро уже найдёт. И она придёт к нему, и он, конечно, её сразу узнает, ведь она так часто ему снится, и, прежде чем уйти отсюда навсегда, он поведёт её почти к самой стене за домом и покажет свои секретики и тайничок.

Мама поймёт, что он больше ничего не может ей подарить, только свои рисунки, уложенные на пакеты (чтоб не намокали и не испачкались от земли) и накрытые стеклом сверху (чтобы получался "экранчик"). Алёша нашёл пару укромных мест под еловыми шатрами, плоским камнем с острым краем разрыл ямки… глупые девчонки из средней группы примерно так же прятали в ближнем парке фантики от конфет и называли их "секретиками". Разве могли фантики сравниться с картинами Алёши? И что секретного могло быть в фантиках? А вот он хранил настоящие секреты.

Судорожно разгребая хвою и землю в первом тайнике, он чуть не плакал: Алфёрка наверняка всё испортил! Но… рисунок лежал на месте. На нём Алёша нарисовал, как мама держит его совсем маленького на руках. Под соседней ёлкой жил второй секретик… и он тоже оказался целым. Там они с мамой шли домой, держась за руки.

И даже цыплёнок, сделанный из "киндерсюрприза" с помощью Зинаиды Андреевны, спал спокойно, нетронутым, в тайнике под кустом возле самой стены!

Алёшка разрыдался снова, на этот раз от облегчения.

Эти слёзы быстро высохли сами собой, и Алёша уже почти ушёл в детдом, когда вдруг кольнула внезапная догадка: Алфёрка-то небось оставил всё на местах, чтобы потом привести всех своих дружков и разорить тайники вместе с ними!

Надо было срочно что-то делать.

Алёшка решительно, не по-детски сдвинул брови.

Надо искать новые тайные места… а пока забрать всё со старых.

За работу!

На лице Алекс Фрост не гасла улыбка, и, мягкая, нежная, она плавила Аяза Вахитовича, как факел пропановой горелки плавит свинец.

— Вы, конечно, понимаете, что мы нацелены на долгосрочное сотрудничество с вашим детским домом. Мы верим, что вы тоже хотели бы сотрудничать с нами. Вы поймёте нас, верно? Мы работаем сейчас с парой из Америки, они хотели бы усыновить ребёнка и сменить место жительства, чтобы никому не рассказывать об усыновлении. Им бы хотелось, чтобы ребёнок был похож на них, чтобы он был здоровым… вы же понимаете их? Это же естественное стремление…